Уж сколько раз твердили миру, но мир, хоть и корчит из себя большого знатока в области психологии бездомных и прочих бедствующих элементов, нет-нет да и сядет в банальнейшую лужу. Моя личная лужа случилась в конце декабря.
Я много имела дела с бездомными, волонтерствовала в храме в службе милосердия и по мере сил помогала фонду «Справедливая помощь» доктора Лизы Глинки. Знаю, что среди тех, кто оказался на улице, есть и такие, и сякие, и алкаши, и сидельцы, и погорельцы, и наркоманы, и проигравшие все на свете в автоматах, и вынужденные переселенцы, и жертвы черных риелторов, и просто выброшенные на улицу более сильными и живучими родственниками, и психически больные, и обманщики, и несчастные, и прирожденные «свободные граждане земли» и т. д. Категория попрошаек мне тоже хорошо знакома, отличить «профи» от действительно попавшего в трудную ситуацию, казалось бы, могу с закрытыми глазами, еще и наивных своих друзей и родных консультирую.
Так вот, Москва, кругом сплошное предновогодье, иду к метро. Рядом с сигаретным ларьком на корточках сидит хорошо одетый юноша лет за 20 едва, держит картонку: «Помогите вернуться домой в Барнаул». Рядом с ним стоит пожилой некто, громко вещает обычное назидательное про «натебепахатьнадо». Подхожу, сперва спрашиваю молодого человека, что с ним приключилось («приехал из Питера, друг был мне должен деньги, обещал подойти к поезду и не пришел, его телефон отключен, где живет – не знаю, еду к бабушке под Барнаул»), предлагаю разные варианты, от которых тот отмахивается: я, знаете, уже был сегодня на Курском в каком-то фонде, они предложили помыться и поесть, а как отправить меня домой – не сказали, работу не предложили, мне не нужна их еда, мне надо ехать, я был в трех храмах – везде смотрят как на воришку и жулика какого-то, денег не дают и выпирают. Я ему про «Справедливую помощь» рассказываю, в значок на куртке своей тычу, предлагаю поехать с ним туда. Нет, говорит, не верю я в это во все, фонды эти, шмонды, вот мне уже тут тыщу подали, я еще пару часов пособираю и наскребу на билет. А сколько, говорю, скрести? Еще 2300. Тут я давай про Барнаул наводящие вопросы по географии и топологии задавать, я там была не раз, а он мне: что, проверяете? Да пожалуйста – и на все вопросы так брезгливо отвечает, и все верно. Я, говорит, вас понимаю, наверное, таких много, но вы же видите: я не бомж, я действительно попал в идиотскую ситуацию, но только когда говорят правду – никогда же не верят. Я спрашиваю паспорт – дает без звука, я его фотографирую: ФИО, номер, прописка, фотографирую его самого. Ладно, говорю, пойдемте, возьму вам билет. Поднимается, вынимает из кармана результаты сидения возле метропаперти, идем брать ему билет – касса у нас прямо возле метро, знакомая моя там работает. Берем билет, до поезда два с половиной часа. Спасибо вам, я не обещаю, что верну деньги вскорости, но верну обязательно, дайте ваш телефон, записывает. Ну, говорю, давайте я вам что ли кофе куплю, а вы мне за это расскажете свою историю. Повела его в кафе, съел блинчики, изящно держа приборы, выпил кофе и рассказывал. Звать Саша, вырос в деревне; мама умерла, отца никогда не знал, сестра старшая уехала в другой город, сперва писала, потом пропала, обыскал все соцсети – не нашел, не знает, жива ли. В армии не был, в Питере окончил какое-то училище, по специальности не работал, продавал сим-карты на вокзалах, снимает с приятелем комнату на двоих. В Питер планирует вернуться в середине января, «вот тут я заработаю и все вам верну». Речь интеллигентная, руки чистые, красивые, спокойный, рассудительный, глаза не бегают, смотрит прямо – короче, долой мнительность, людям надо верить все же иногда. А что у вас с телефоном? Да вот денег нет на нем, к сожалению. Давайте позвоним другу с моего. Давайте. Звоним – абонент не обслуживается. Ну нате вам, Саша, еще 300 р. на телефон положите, вот вам 500 р. наличными – в поезде же трое суток ехать, есть же как-то надо… Да не надо, спасибо, там обычно в плацкарте бабушек разных навалом сердобольных, покормят, ну спасибо все равно. Ну счастливо, Саша, сядете в поезд – сообщение киньте мне, все ли ок, и как до места доберетесь. Да, спасибо вам, вы настоящий человек, давно так интересно не общался, удачи вам и вашим детям, дай Бог всякого самого! Через пару часов sms: все в порядке, поехал, ищите меня в такой-то соцсети под именем таким-то, приеду – сообщу...
Финал предсказуем, правда же? Ни через три, ни через тридцать три дня он не послал sms, телефон был заблокирован, по «такому-то имени» в социальной сети его не оказалось, а фотки с ФИО и страницей паспорта оказались стерты из моего телефона – и когда успел? Пока я на минуту отошла к банкомату, снять деньги ему «на поесть в поезде»... Когда я догадалась, умная, зайти в кассу к знакомой, та мне сразу сказала: твой-то передумал ехать-то? То есть через пять минут после нашего расставания он вернул билет и забрал деньги.
Мои друзья комментировали историю по-разному, некоторые лишний раз на этом примере сделали вывод, что помогать «таким» нельзя ни за что и никогда, никогда денег не давать, мимо себе идти – все «они» мошенники, но в основном все же предлагали не переживать по поводу лишней порции веры в человечество и человеческую порядочность. В этом я с ними соглашаюсь.
Мораль сей басни? А нет морали. Как говорит моя мудрая подруга, ссылаясь на не менее мудрый еврейский народ, спасибо, Господи, что взял деньгами...
