…И принимайте этот препарат неделю.
Так я заканчивал напутствовать пациента на приеме, подробно указывая кратность и длительность приема назначенных препаратов.
– А семи дней хватит? Может, подольше? – тревожно поинтересовался мой пожилой собеседник.
– Достаточно. Лучшее – враг хорошего.
– Вы прямо как наш начальник отдела, когда я работал в конструкторском бюро. Он всегда так говорил. И, что характерно, был прав. Мы же инженеры. Если нам интересна тема, то мы готовы работать до бесконечности, изобретать, доводить до совершенства, вновь как-то что-то дополнять… А он шлепнет папкой об стол: «Лучшее – враг хорошего. В понедельник проект необходимо представить наверх. Дополнительного времени нам никто не даст». И все!
– Значит, вы меня правильно понимаете. После определенного предела любое лекарство становится ядом, как и стремление достичь совершенства, – подытожил я наше общение.
Читавшие в детстве Киплинга помнят, что Акела жив до тех пор, пока он не промахнется. Человек, страдающий перфекционизмом, очень боится увидеть подтверждение своих смутных подозрений в собственной профессиональной, интеллектуальной и даже физической неполноценности, ибо для него даже тень того, что он сам сочтет неудачей, будет равноценна «приговору Стаи». И в этом изматывающем противостоянии с самим собой проходит его жизнь.
Тот начальник отдела прибег, на мой взгляд, к очень верному приему, позволяющему перфекционисту избежать привычного самосуда. Он дал инженерам-творцам жесткий временной лимит на выполнение работы и тем самым, взял в их глазах вину за «неприближение к идеалу» на себя. Они чисты перед своей совестью, имея право утверждать: «Вот кабы у нас была еще неделя… Вот мы бы тогда, ух!» И получается, что, с одной стороны, люди довольны результатом, а с другой – не угнетены отсутствием Совершенства в своем труде.
Да и сама формулировка «Лучшее – враг хорошего» является ключом к ситуации, когда стремление к аморфному и неясному «лучшему» является, по сути, враждебным в отношении достижения результата в каком-то конкретном деле, требующем решения как такового. Поэтому осознание факта, что либо мы со своими «высокими стандартами» играем на стороне Темной силы, либо даем пусть неидеальный, но – результат, и одной проблемой становится меньше – тоже может стать некоей индульгенцией для человека, всегда находящего в своей работе заусенец и сучок.
С наибольшим вдохновением человек борется, как правило, с тем недостатком, которым грешен сам. Не знаю, в какой мере тот очень умный руководитель, декларируя афоризмом отсутствие возможности продлить сроки, боролся с желанием дать возможность своему отделу шанс добиться более яркого результата в решении поставленной задачи, а насколько следил за соблюдением дедлайна, установленного свыше. Знаю лишь, что для меня он - некая мантра, иногда позволяющая вовремя остановиться в увлекательном деле, где так хочется добиться совершенства.
Например, в вопросе написания эссе о необходимости борьбы человека с собственным перфекционизмом.
