Меня пригласили принять участие в научно-популярном фильме о загадках сна и сновидений. Это было интересное предложение: можно было попытаться дать научно обоснованное и в то же время доступное всем объяснение многим явлениям, которые в глазах широкой публики носят мистический характер. В течение почти трех часов я последовательно и просто объяснял, какую функцию выполняют сновидения в нашей жизни, как они связаны с нашим поведением в бодрствовании и со здоровьем и какие мозговые механизмы вовлечены в это особое состояние психики. Я попробовал объяснить, как с современных научных позиций можно подойти к таким загадочным явлениям, как творческие озарения в сновидениях или парапсихологические феномены, когда человек видит в сновидении нечто важное, происходящее в этот момент с близким ему другом или родственником, находящимся далеко.
Я старался быть честным с будущими зрителями. Я не пытался внушить им, что уже все понятно и все загадки решены, но пытался показать, как в рамках современных научных представлений можно подойти к анализу этих феноменов.
Я понимал, что это интервью не войдет в фильм целиком, что в нем будут участвовать и другие специалисты. Но я надеялся, что у режиссеров такие же цели, что и у меня: прояснить загадочные явления психики, снять с них налет мистической непостижимости, сделать их доступными осмыслению и обсуждению, и что синтез из многочисленных выступлений и комментариев разных уважаемых участников будет одушевлен этой задачей.
Я ошибся. Похоже, что режиссеры стремились к чему-то противоположному. Они видели основную привлекательность этой проблемы в ее запутанности и мистической загадочности. Зритель должен был тонуть в пучине хаотических, не связанных друг с другом и даже противоречивых высказываний, без попытки обратить внимание на их противоречивость. Он должен был быть шокирован мелькающими на экране не связанными друг с другом образами. Видеоряд создавал впечатление случайных сочетаний, ни одному комментатору не давали разъяснить даже одну конкретную мысль до конца, они не были в диалоге друг с другом, даже в виртуальном диалоге. Когда на экране периодически появлялся я с интонациями «научного» вещания и с вырванными из контекста кусками моего выступления, это вписывалось в общее ощущение хаоса и случайного нагромождения разорванных идей.
У меня создалось впечатление, что зритель должен был уйти с этого сеанса в состоянии недоумения и растерянности, с ощущением, что в этой проблеме еще не только ничего не понятно, но и в принципе понято быть не может. Значит, задача режиссеров была прямо противоположной моей и, вероятно, некоторых других серьезных ученых, участников фильма, – не упорядочить уже имеющиеся научные представления и указать возможные дальнейшие направления исследований и размышлений, а укрепить зрителя в уверенности в непознаваемости и мистической сущности самой проблемы. Но зачем же тогда выдавать это за научно-популярный жанр и приглашать тех, кто всерьез пытается ответить на сложные вопросы? Не для того ли, чтобы дискредитировать сам научный подход, пользуясь репутацией участников, которым в смонтированном фильме ничего не давали договорить до конца?
Может быть, режиссеры не ставили перед собой такую задачу, но добились они именно этого. Вскоре после выхода фильма на экран я получил несколько писем от апологетов мистического отношения к этой проблеме, вдохновленных фильмом.
Я написал эту заметку совсем не для обсуждения этого конкретного фильма. Я просто воспользовался им для иллюстрации того, что часто делает массмедиа, осуществляя массовое зомбирование незащищенной аудитории и вызывая чувство растерянности, беспомощности и непознаваемости истины. Это не обязательно обусловлено идеологическими или политическими задачами. Нередко это связано с представлением, что внушение сверхъестественного оказывает на человека наиболее сильное эмоциональное воздействие и привлекает большее внимание, чем любой рациональный анализ проблемы. Но я знаю очень многих людей, которых подобная подача материала отвращает от просмотра телевизионных программ вообще. И мне, разумеется, жаль, что для достижения эффекта «запудривания мозгов» используют тех, кто ставит перед собой прямо противоположные жизненные задачи.
