В конце 80-х годов, во время перестройки, в Москве появились первые частные лицеи. И один директор такого лицея, читавший мои книги, пригласил меня в свою школу.
Я посидел на уроках, побродил по коридорам во время перемен, послушал, как беседуют учителя с учениками и друг с другом, и почувствовал себя так, как будто опять оказался в моей 110-й школе.
Эта школа оказала решающее влияние на формирование моей личности и на мое видение мира. Ее директор Иван Кузьмич Новиков сумел создать в ней уникальный климат эмоционального комфорта. С раннего подросткового возраста мы ощущали интерес и уважение к себе. К нам предъявляли серьезные требования – не для соответствия принятым нормам, а потому, что от нас многого ждали и в нас верили. Ждали интереса и готовности к преодолению трудностей, ждали полета фантазии, неожиданных вопросов и неожиданных решений. Я помню, как классе в шестом во время урока я оглянулся на одноклассников и подумал: «Как же мне повезло, что я учусь в таком классе!»
И в очень нелегкий период нашей жизни (я поступил в школу в 1948 году) мы чувствовали себя в школе защищенными.
Наше самоуважение проявлялось иногда и в таком свободном и независимом поведении, которое трудно было ожидать от учеников советской школы. В девятом классе мы пришли на школьный вечер, посвященный какому-то торжественному дню, общегосударственному празднику. Два наших одноклассника должны были выступить на этом вечере с чтением стихов. Они чуть было не опоздали, пришли как раз перед своим выступлением, а когда они поднялись на сцену и начали читать стихи, всем стало очевидно, что они, мягко говоря, не совсем трезвы. И это не было опьянение успехом или энтузиазмом – это было алкогольное опьянение. То ли они уже отметили праздник в какой-то компании, то ли немного хлебнули для храбрости. После вечера директор (не Новиков – он уже был на пенсии) вызвал комсорга нашего класса и поручил ему провести собрание с осуждением поведения выступавших. Комсорг напомнил нам о происшествии и сказал: «Есть предложение вынести ребятам общественное порицание». И, как полагалось в таком случае, спросил: «Есть другие предложения?» Конечно, он не ожидал никаких других, вопрос был задан для проформы, так полагалось.
Внезапно один из учеников встал и сказал: «Есть. Предлагаю вынести им благодарность за то, что, будучи в таком состоянии, они не уклонились от выполнения своего долга, пришли и выступили, рискуя наказанием».В классе засмеялись, но комсорг совершенно серьезно сказал, как бы в соответствии с принятым протоколом: «Итак, есть два предложения. Кто за то, чтобы осудить их поступок?» Никто не поднял руку. «А кто за второе предложение?» Класс проголосовал единогласно. «Итак, принято предложение объявить им благодарность», – подвел итог комсорг, прекрасно понимая, что сам несколько рискует. Этот эпизод – маленькая иллюстрация климата, в котором мы учились благодаря И.К. Новикову и нашим учителям – и в какое время учились!
В лицее, куда я был приглашен, я почувствовал такую же атмосферу и высказал директору свое восхищение. А он вдруг спросил меня: «А не может ли наша атмосфера помешать ученикам в их взрослой жизни, когда они внезапно обнаружат у людей совершенно другие мотивы и правила общения? Не будет ли для них шоком попадание в среду с совершенно другим моральным климатом, к которому они не будут готовы? Не обезоружим ли мы их перед лицом реальной жизни?»
Я вспомнил всю мою жизнь и жизнь моих школьных друзей и ответил с полной ответственностью: «Нет. Вы их вооружаете. Они столкнутся, конечно, с другими правилами в обществе, с лицемерием, подлостью, жестокостью. Но у них будет опыт иных отношений к людям и миру, и он поможет им не сломаться, не потерять себя и ощущения смысла своего существования. Они будут знать, что нормой являются именно эти отношения и, что самое важное, они сами смогут их создавать».
