1/5
Она говорит медленно, выверяя каждую фразу. Любое неточно подобранное в разговоре слово – все равно что недокрученные на сцене тридцать два фуэте. Провал. Она часто повторяет: «Я уверена, что каждый человек имеет право на тайну. Не надо быть понятным для всех. Когда все понятно, исчезает момент чуда». Слово сказанное: «Как я устала! Какой тяжелый балет!» – утраивает усталость и удваивает тяжесть балета. Эту зависимость от произнесенного слова я испытываю постоянно. Когда ты открываешь другому какие-то обстоятельства своей жизни, тем самым невольно затрудняется их разрешение. Если делишься положительными эмоциями, делишься счастьем, оно мистическим образом может вскоре отвернуться от тебя. Открываться стоит только тем, кто действительно является твоим единомышленником и может твои переживания разделить. Иначе хрупкое ощущение, которое удалось уловить, разбивается о другого, как о камень. И все теряется. У меня был период, когда я остро почувствовала, что со мной что-то не так. Началось внутреннее разрушение, беспокойство. Попыталась проанализировать, в чем дело. И ясно ощутила взаимосвязь: чем больше я говорю о себе, раскрываюсь для публики, тем отчетливее теряю внутреннюю сосредоточенность и энергию. После теле- и радиоэфиров чувствуешь повышенное внимание, уважение, а потом выходишь на сцену – и прокол, пустота. Это несоответствие – самое неприятное из тех, что могут быть. И я решила избегать публичного общения. И стало легче. Это не значит, что на интервью теперь наложено табу. Просто для меня в общении крайне важен сам собеседник – а он ведь может быть умным, доброжелательным или равнодушным. А когда есть контакт с человеком и ты в разговоре тоже что-то получаешь, когда тебе помогают взглянуть на себя по-новому, когда слушают именно тебя – отчего не поговорить?»
