Анна Аркатова
Поэт, эссеист, колумнист Psychologies, «Медведь», «Сноб»
alt

Представьте, что вам 10 лет, вы очень маленькая, черная челка у вас аккуратно, но чересчур коротко подстрижена. Так что теперь все ваше лицо – это тяжеленная оправа с толстыми линзами. Вы маленький глазастый тараканчик. Вы родились и выросли на Кавказе. Вы только что закончили учебный год с одной четверкой и отправлены за это на две смены в пионерский лагерь, которых множество в Краснодарском крае. Гордость и ответственность переполняют вас, но не только они. Есть некоторая тревога, потому что все вокруг чужие и заметно крупнее вас. Впрочем, это чувство пока никак не влияет на ваше настроение. Ну, во-первых, таких отличниц наверняка будет немного, а во-вторых, вы только что вспомнили слово из девятнадцати букв, а именно «золотопромышленность», и уже побили дворовый рекорд, а именно «горнодобывающий» (12 букв). На всякий случай вы захватили с собой гербарий, который занял первое место на ботанической олимпиаде. Место в автобусе вам досталось у окна, и все, все пока складывается в вашу пользу.

Приехали. Всех ведут в столовую. Никто, понятно, никого еще не знает. Особенно вы. Единственная девочка, с которой вам удалось познакомиться по дороге, первая выскочила из автобуса и уже исчезла в столовой. Наверное, уже ест. Но вы нерасторопны. Места рядом с пионерами вам не хватило. Замешкавшись, вы оказываетесь за одним столом с воспитательницами, серьезными тетечками в пионерских галстуках. Все очень тревожно, но одновременно почетно. Сейчас они могут спросить про гербарий, и надо быть готовой к ответу. Воспитательницы между тем непрерывно обсуждают кого-то по фамилии Кругляк. Приносят борщ. Одна тетечка со словами «И вот эта Кругляк перестает со мной разговаривать» берет солонку, переворачивает ее над своей тарелкой и начинает настойчиво стучать по солонкиной попке. Соль в конце концов пучками летит в борщ. «И что ты на это скажешь?» – говорит она, не отрывая взгляда от несчастной солонки. Солонка уже последовательно тужится над тарелками справа и слева от тетечки и наконец замирает над вашей. Вы уже съели несколько ложек. Борщ показался вам вкусным. Соль из солонки больше не сыплется. Хорошо. Вы вообще-то не очень любите соленое. Но взрослые неутомимы. Тетечка отработанным движением срывает у солонки дно, и оттуда вываливается слипшийся комок в вашу тарелку. Вы пережидаете бомбардировку и прилежно продолжаете еду. Теперь она соленая. Про гербарий никто не спрашивает, наоборот, тучи сгущаются над загадочной Кругляк. «И как ты это выдерживаешь? Я бы уже убила эту Кругляк»», – вступает другая воспитательница и тянется за перечницей. В тарелки полетела серая пыль. «Вот ей посыпь», – не унимается первая, кивая в вашу сторону. Борщ покрывается бурой ряской. «Больше сыпь – они там на Кавказе это любят». Вы замираете с ложкой во рту. Воспитательница изо всех сил трясет перечницей. В носу защекотало. Вы придерживаете очки, чтобы они не упали в тарелку. «Она это любит». Они решили, что вы это любите, и у них есть все основания так думать. Значит, надо съесть эту невозможную еду, чтобы не разочаровать уважаемых людей. Вы едите. Слезы капают в тарелку. И самое страшное, если их кто-нибудь заметит. Кругляк уже сведена с лица земли всеми известными способами. Воспитательницы приступают к котлетам.

Ты тот, каким тебя видят другие. Даже если мы поспорим с этим императивом, мы все равно не перестанем так или иначе стремиться соответствовать однажды усвоенному образу. Сами того не замечая, мы подыгрываем ему, становясь заложниками стереотипа. Отличница – не смей проигрывать. Выросла на Кавказе – люби острое. Душа компании – держи открытый дом. Завтра мы к тебе с ночевкой. Остроумная? Что-то мы давно не слышали свежих анекдотов.

Любимица семьи? Не огорчай маму. Короче говоря, не доставляй неудобства окружающим. Они привыкли к тебе послушной, красивой, добродушной, сообразительной или наоборот – к непредсказуемой, взрывной и креативной. С одной стороны, мы принимаем заслуженную репутацию, с другой – имеем ли мы право не соответствовать ей? Чем мы рискуем, разрушая свой образ? И кто знает – какие мы настоящие? Страх обмануть чужие ожидания лишает нас доверия к самому себе, мешает повзрослеть. Для меня символом такой зависимости был вопрос моего четырехлетнего сына. Когда ему предложили жареный кабачок, он поинтересовался: «Мама, а я люблю кабачок?»