«Я всегда представляла его смутно. Образ был как в тумане. Но отчетливо помнился запах: терпкий, мускусный, похожий на смесь алкоголя с мужским парфюмом. Каждый раз после его ухода этот запах витал в воздухе еще несколько часов. Отец появлялся нечасто и быстро исчезал. У них с мамой было нечто вроде «гостевого брака». Он приносил подарки или сладости, пытался играть со мной, но потом что-то происходило, и он закрывал дверь нашей квартиры с обратной стороны.
Один раз схватил меня, пяти- или шестилетнюю, за шкирку и потряс в воздухе – за то, что я, смеясь, повторила какие-то плохие слова в его адрес, услышанные от бабушки. В тот раз мне было страшно, а мускусный запах ощущался еще сильнее, чем раньше. Отца выпроводили за дверь – он был сильно пьян.
После того случая он больше не приходил, по крайней мере при мне. На все мои «А где папа?» мама и бабушка возмущенно махали руками и пресекали тему на корню – нечего даже говорить о нем, считай, мол, нет у тебя папы. А когда я в разговоре удивленно поднимала бровь, родственники строго замечали: «Прекрати так делать, ты сейчас на него похожа». Мне сразу становилось стыдно – ведь я понимала, кого они имели в виду.
Шли годы, я постепенно привыкла к папиному отсутствию. Но о том, что он есть, всегда помнила, и нового маминого мужа отцом не считала.
Время от времени я думала о папе со смешанными чувствами – с одной стороны, хотелось его увидеть и узнать, было любопытно, какой он, как выглядит, чем я похожа на него, как внешне, так и внутренне. С другой стороны, было очень обидно, почему он сам не выходит на контакт. Это чувство заставляло откладывать его поиски на потом. Раз он меня не ищет, значит, ему это не надо – внушала я себе. А значит, и мне не нужно тоже.
В этом году я заинтересовалась генеалогией, захотела сделать анализ генеалогического древа. И поняла, что по линии отца не знаю никого, даже его самого уже почти не помню. Зато хорошо помню дни, когда он так был мне нужен.
Внутри меня словно поселился его адвокат, который стал говорить, что я должна выслушать отца и не винить, быть может, напрасно
Например, мне 10 лет. Играем с подружкой. Потом ее забирают улыбающиеся мама и папа, а меня – бабушка, чтобы везти к маме. «А где твой папа? Нет его?! Как это? Ой, мне тебя так жалко, что у тебя нет папы!» – говорит, точнее, почти кричит на весь двор подружка. Я краснею снаружи и сжимаюсь внутри. Хочется поскорее убежать, а лучше – быстро раствориться в воздухе, чтобы не испытывать это гнетущее чувство стыда и чего-то еще – наверное, разочарования.
Мне 13 лет, меня повезли в больницу – дурачилась, проткнула язык ножницами, много крови, скорая, бабушка причитает. Мне страшно и больно. Где ты, папа?
Мне 16 лет, последний звонок. Одноклассники плачут, а мне радостно – я школу не любила. Хочется со всеми поделиться радостью – делюсь: мама, бабушка, дедушка. А вот где ты, папа?
Что изменилось бы, если бы тогда со мной рядом был отец? Сейчас это проверить невозможно. Но одно знаю точно: когда подружка со двора громко тебя жалеет за то, что у тебя нет папы, испытать то, что в этот момент чувствуешь, я никому бы не пожелала.
Мне понадобилось несколько бессонных ночей и бутылок вина, чтобы решиться начать поиски отца. Я многое передумала в то время и с удивлением обнаружила, что больше не обижаюсь на него. Внутри меня словно поселился его адвокат, который стал говорить, что я должна выслушать отца и не винить, быть может, напрасно.
Найти его оказалось легче, чем я себе представляла, – выяснилось, что он до сих пор живет в моем родном городе. Я попросила дядю передать ему мой телефон, и отец мне позвонил. Я сразу узнала его голос. Как давние знакомые, мы договорились о встрече в кафе на следующий день. Я до утра не спала. Меня переполняли вопросы. Как сложилась его жизнь, чем он занимается, есть ли у него другие дети, вспоминал ли он обо мне…
Утром был сильный ливень. Он зашел в кафе в мокром плаще – я смотрю на этого пожилого, но еще интересного и подтянутого мужчину с моим разрезом глаз и таким же круглым лицом. Обнялись. Похоже, он до сих пор пользуется тем же одеколоном, что и много лет назад, только спиртом от него уже не пахнет.
– Я не пью сейчас. Пережил два инфаркта, – словно оправдываясь, произносит отец.
– Правда? Ты хорошо выглядишь, – говорю невпопад, пытаясь поддержать, и немного нервничаю. Заказала почему-то крепкий черный чай вместо любимого капучино. 26 лет не виделись. 26 лет я никого не называла папой, и сейчас ком в горле стоит. Поэтому говорит больше он, а я его слушаю и смотрю на его лицо, глаза и волосы – еще пока не седые.
Отец рассказал, что после развода с мамой был еще трижды женат, у него есть сын и приемная дочь. Занимался предпринимательством, основал небольшую компанию, и сначала дела у него шли неплохо. Слушаю, смотрю на него и будто впадаю в ступор, еще до конца не понимая, кто сидит перед мной.
Искал ли меня отец? Он рассказал, что хотел увидеться, не раз пытался со мной связаться. Но с моей мамой после развода не получилось остаться в дружеских отношениях, и она была против нашего общения. К тому же добрые знакомые ему рассказали, что у меня теперь другое отчество и вообще другой отец, и посоветовали не вмешиваться в чужую, уже чужую ему, семью. А это оказалось не так. Или не совсем так.
Отец вряд ли может на них ответить так, чтобы это не выглядело как оправдание, а это – удел виноватых
– Знаешь, у меня до сих пор твое отчество, – говорю ему, надеясь, что мой голос не дрогнет. Мне кажется, что я произношу самые важные слова в своей жизни. Важнее даже, чем «люблю тебя». – И я никогда не называла никого другого папой. Отец смотрит на меня пристально, будто не веря. Он рад или мне это только кажется? Я вижу, что он умеет скрывать эмоции и оставаться хладнокровным – так вот от кого во мне это все.
Вспоминаю о тех вопросах, которые хотела ему задать перед встречей, но озвучиваю их только у себя в голове – они ведь риторические. Отец вряд ли может на них ответить так, чтобы это не выглядело как оправдание, а это – удел виноватых. Я не хочу, чтобы он оправдывался. То, что было, теперь в прошлом, есть только настоящий момент, здесь и сейчас. Мы сидим рядом, я и мой родной отец, которому чуть за 60, а мне в два раза меньше.
Мы выходим из кафе. Ливень все еще идет, а мы оба без зонта.
– Пойдем, я куплю тебе зонтик, – говорит отец.
Я беру его под руку, и мы гуляем, у нас еще немало времени, сегодня и вообще.
Через несколько дней после встречи я улетала в командировку и позвонила отцу из аэропорта, вздохнула и произнесла в трубку: «Привет, папа», и на этот раз голос не дрогнул – даже понравилось, как звучит это давно забытое слово. Думаю, он на самом деле никуда не девался из моих мыслей.
Можно было заглушать отцовскую сторону в себе еще долго, но от самой себя все равно не убежишь. Я рада, что вовремя поняла это. Еще я осознала, что каждому из нас нужно разное время для того, чтобы найти в себе силы простить другого. Не могу сказать, что после нашей встречи моя жизнь глобально изменилась, но я определенно стала чуть более счастливой. И чуть более цельной».
