Длинные призрачные процессии манекенщиц выходят на подиум дважды в год, в межсезонье. У этих цикличных таинств – Недель моды – своя парадоксальная логика: осень здесь празднует весну, а весна предвкушает следующую зиму. И словно подчеркивает эту оторванность от реальности череда эфирных созданий в прекрасных одеждах не по сезону, не скрывающих их почти бестелесных тел. Всевозможные медиа множат эти образы, сопровождая восхищенными или раздраженными репликами, причем голоса модных критиков тонут в хоре обеспокоенных врачей, взволнованных матерей, экспертов по питанию и активисток феминистского движения. Это восхваление худобы и андрогинности наносит вред юной психике, вызывает дисморфофобию и считается одной из причин распространения анорексии, отрицательно сказывается на репродуктивной функции и к тому же призывает видеть в женщине объект.
Однако с точки зрения философии всякое общественное явление порождено некоей потребностью в нем: философ Вероника Берген (Véronique Bergen) в своем эссе пишет о том, что «Их тела «священнодействуют» на подиумах, в ритуале высокой моды или прет-а-порте; они существуют лишь для того, чтобы им «поклонялись», чтобы их идеализировали». Именно об этом говорит 36-летняя Анна, преподаватель литературы, которая не пропускает ни одного показа: «Я захожу в интернет и погружаюсь в созерцание красоты – это действительно мечта, искусство, так же как музыка, живопись или театр. Было бы это зрелище таким же красивым с обычными женщинами? Разумеется нет, и вопреки тому, что утверждают многие, эти женщины здесь не для того, чтобы быть нашим зеркалом, а чтобы воплощать собой нечто необыкновенное, нереальное».
Как ангелы
Манекенщицы сегодняшнего дня очень молоды, со славянскими чертами, очень худые, их лица очень похожи друг на друга. Своей юной бестелесной андрогинностью они напоминают собой сонмы ангелов, вышедших из старинных иконописных сюжетов: по мнению психоаналитика Жана-Мишеля Хирта, наша завороженность зрелищем высокой моды порождена своего рода пустотой, оставшейся от религиозной сферы, которую естественным образом заполняют явления массовой культуры. С точки зрения Вероники Берген, с образами ангелов их связывает «aскетизм в питании, молчание в процессе действа, особая аура недосягаемости и эфирный, светоносный вид их тела». По ее мнению, появление такого идеала закономерно в нашем обществе перепотребления. При таком изобилии и переизбытке нездоровой пищи идеализируется тело, избавленное от излишка плоти, бессознательно оно воспринимается как нечто недосягаемое.
Стремление к духовности
По мнению юнгианского аналитика и педагога Кароль Седийо (Carole Sédillot), эти ангельские силуэты пробуждают нашу нуминозность – тот внутренний трепет и восторг, который вызывает ощущение божественного присутствия. И пусть «пробуждение стремления к духу» не является главным предназначением моды, все же «не нужно преуменьшать этот аспект, – подчеркивает Кароль Седийо. – То, что мы воспринимаем как прекрасное, возвышает душу и с философской, и с духовной точки зрения». Именно так описывает свои переживания Элла, 42 года, экономист: «Одежда на этих неземных телах – это не предмет потребления, она – произведение искусства, недоступная для личного владения для большинства из нас. Я созерцаю их, как картины Тициана или Веласкеса, я воспринимаю это как искусство, которое дает мне доступ к чему-то, что больше меня».
Невозможно спорить с тем, что священнодействие модных недель с их жрицами-манекенщицами поднимает нас над обыденностью. Философы и психологи сходятся во мнении, что форма этого зрелища порождена именно нашей потребностью в высоком, в том, чтобы ощущать прекрасное как присутствие духа. Но кроме того, по мнению Жана-Мишеля Хирта, это зрелище удовлетворяет потребность внутреннего ребенка, живущего в каждом из нас и нуждающегося в чудесном, – ребенка, который находит в волшебных сказках недолгое успокоение для своих тревог и экзистенциальных вопросов, которым суждено остаться без ответа.
