Мне, кстати, очень не нравился мой лыжный комбинезон. И вот в последний день каникул мне купили новое снаряжение и обмундирование. Но первый выход на гору обернулся полным фиаско. Прибегнуть к помощи инструктора я не захотела — думала, разберусь сама. Пристегнув обе ноги, я решила подняться на подъемнике повыше и потихоньку съехать. Однако при первом же рывке бугеля я носом спикировала в снег. Встала. Отряхнулась. Сделала вид, что случайно. Снова встала в очередь. Вторая попытка закончилась тем же. И третья. И четвертая. В конце концов стало неловко делать вид, что все хорошо. И я поднялась по горе пешком. Села. Пристегнулась. И не смогла встать. Не так-то просто оторвать пятую точку от земли, если не знаешь, как держать равновесие! Промучавшись еще полчаса на склоне, я благоразумно решила последние оставшиеся часы докатать на лыжах.
Осваивать технику катания на сноуборде дальше стала в Москве. Зима у нас долгая, склоны низкие, главное — не бояться развить достаточную скорость, чтобы делать маневры и научиться держать равновесие на заднем канте. Остальное сделают километры практики.
С тех пор за 15 лет километров было наезжено множество. Освоены и off piste (внетрассовое катание), и back country — пешее восхождение на вершины, не оборудованные канатными дорогами с дальнейшим спуском на лыжах или сноубордах по неподготовленным склонам, и скоростное катание на жесткой доске, и немного паркового катания, и спуск с другой ведущей ноги, сменено несколько инструкторов — как ни крути, а гораздо быстрее учишься, если кто-то рядом может рассказать как. Опробованы несколько разных ботинок и досок. Есть любимые и нелюбимые горнолыжные курорты. Наконец наступает момент, когда в любую погоду, по любому склону и в любой подготовленной компании ты можешь спуститься комфортно и с удовольствием для себя и безопасно для окружающих. Ты полностью включен и вовлечен. Ты — в потоке. Время летит. Ты свободен и радостен оттого, что применяешь свои умения на пределе. А впереди всегда еще много неизведанного и неиспробованного. И справившись с чем-то новым для себя, ты вскоре замахиваешься на то, что вчера тебе казалось недосягаемым.
Многие годы недосягаемым мне казались heli-ski/snowboard — и опасно, и дорого, и не было нужного уровня единомышленников рядом. Но девальвация рубля, санкции, курс правительства развивать внутренний туризм, и voila — цены на перелет Москва — Петропавловск-Камчатский и обратно равнозначны полету в Европу, Грузию, Новосибирск или Новокузнецк. И больше нет причин откладывать визит на Камчатский полуостров. Оставшиеся неизученные Альпы подождут.
Аэропорт Елизово встречает плакатом: «Билайн» — главный оператор Дальневосточного края», только «Билайн» там вообще не обслуживает. «Мегафон» и МТС — да, а «Билайн» — нет.
Получив багаж, группой следуем к трансферу, но встречает нас КАМаз! И не шутки ради, а очень даже по делу — хоть на улице апрель, сугробы выше человеческого роста и ни намека на весну. Разве что очень много солнца. Уставший от перелета организм резко взбадривается от такого допинга. А тут еще и трясет так, что, подпрыгивая на месте, почти касаешься крыши головой. Хорошо, что рядом нет никого излишне выпившего накануне.
Спустя час такой езды нас пересаживают на снегоходы. Жаль, что я не в сноубордической амуниции — ветер от скорости просто хлещет по лицу и шее и пронзает до дрожи сквозь тонкую ткань джинсов.
Организм уже то и дело норовит отключиться, но еще нельзя, иначе завтра не покатаешься. Все терпят до победного, чтобы лечь уже по-местному времени. Солнце заходит между пятью и шестью часами вечера, и подбадривать себя становится сложнее. Чтобы занять себя чем-то, все кидаются отмокать в бассейне с горячими источниками. К слову, на Камчатке все отопление и снабжение горячей водой даже многоквартирных домов от горячих источников, отчего воздух пропитан запахом серы.
Наконец-то наступает время ужина, после которого все остаются в кухне-гостиной на небольшой киносеанс — группа ребят, приехавших в четвертый (!) раз, показывает мини-ролики из фотографий прошлых заездов, за ними следует череда видео профессиональных райдеров. В 23:00 всеобщий отбой — электричество от генератора.
В первую ночь в 04:00 сон улетучился. Каждый коротал время до рассвета как мог — кто-то опять отмокал в бассейне, наслаждаясь звездным небом, кто-то просто ворочался с боку на бок.
Завтрак плавно перешел в инструктаж — на русском и английском, — в нашем заезде австрийский финансист и немецкий врач глубоко пенсионного возраста: как разбиваемся на группы, как ведем себя при посадке в вертолет, внутри вертолета, при высадке в горах, при спуске, как использовать оборудование, как вести себя, если возникает лавинная ситуация, и главное правило нашего экстремального путешествия на ближайшие дни — никакого экстрима.
Восторг улетучился при первом же спуске. Километры снега вокруг оказались покрыты твердой обветренной корочкой, и, чтобы разрезать ее, приходилось всей массой тела давить на канты, от этого к концу заезда ноги вовсю дрожали. Следующий спуск прошел с бОльшим удовольствием — солнце вошло в зенит, и снег стал мягче. К третьему — значительно усилился ветер, и из-за резкого перепада температуры внутри вертолета и снаружи скользящая поверхность доски (лыж) мгновенно покрывается едва заметным налетом. Вот тут и наступает истина, кто профессионал в heli-ski, а кто дилетант: протер вовремя сноуборд или лыжи — поехал сразу, не протер — застрял, будто приклеенный. Один раз так попал — запомнишь навсегда, где лучше не зевать и не тратить свои силы, время группы и вертолета впустую — световой день короткий, а топливо дорогое.
Четвертый и пятый спуски прошли в нисходящих облаках — это я уже предсказываю без ошибок — к снегопаду. И точно — не успели мы вернуться на базу, как посыпало как из ведра.
Ночь прошла, а снег все падал. После обеда тоже не распогодилось. Привязав лыжников и сноубордистов на веревки к снегоходам, поехали к источникам. Экстрим получился еще тот. Едва уворачиваясь от веток на деревьях в лесу, приходилось уворачиваться и от соседей. Наедешь на соседа — упадут все, не увернешься от соседа — результат тот же, много падаешь — едешь, как лузер, в санях, поэтому в связке — групповая порука.
День третий, а снег все идет. Снег идет, снег кружится и падает, и нам ничего не остается, кроме back country. Два часа в гору мышцы на ногах и легкие работали на пределе, кровь, пульсируя, била по вискам. Главное, не останавливаться, когда вработаешься, и не выбиваться из строя. На вершине дыхание и пульс нормализуются, все мучения вмиг забываются — взору открывается потрясающая картина. Определенно, девять часов полета, два часа пешего пути на 800 метров вверх этого стоят.
Четвертый день, к счастью, снова летный, и нам удалось еще много что увидеть, ведь каждый спуск проходил в новом месте — пилоты выстроили маршрут так, чтобы показать побольше красот и потратить минимум летного времени. Не повторяться также требовала и техника безопасности — весной при большом количестве свежего снега достаточно небольшой нагрузки на поверхность, и сходят лавины. Мы видели накануне, как в стороне от нас в кулуарах снежные сугробы под собственной тяжестью сползали вниз.
Для наибольшей нашей безопасности первым всегда ехал кто-то из гидов, проверяя твердость склона и указывая по рации остальным своим коллегам, где нам лучше спускаться. Второй гид располагался посредине склона, третий замыкал, помогая отстающим или упавшим.
Широкий гладкий длинный солнечный кулуар не предвещал ничего кроме удовольствия. Мы спустились по нему с утра и были в полном восторге, и в завершение дня решили не лишать себя гарантированного удовольствия. Первым к вертолету спустился гид. Я, выписывая красивые дуги по пути, спускалась четвертая. День удался, последний спуск удался, думала я, как вдруг боковым зрением увидела несущегося вровень со мной среднего вожатого. Он явно мне что-то кричал. Слов не разобрать из-за ветра, рации только у гидов, но вид у него напуганный. Оборачиваюсь, а там — клубящиеся снега надвигаются на меня. Мгновенная реакция — ехать вниз и в сторону — правильная, но я не успела — через несколько секунд снежная волна сбила с ног, накрыла с головой и утащила с собой. Лыжи бы отстегнулись, а на доску как раз налипали сугробы. Я и снежный водопад неслись вниз. Вспоминаю траекторию кулуара — без обрывов и препятствий в виде деревьев и камней. Я с бипером, меня видели и должны найти, и все же обидно, ведь дома ждут: любимый, близкие, хотя есть и те, кто, возможно, будет рад, если я не вернусь: два года ушли на развод и судебные тяжбы, неужели все зря? А как же билет на концерт Робби Вильямса 12 апреля? Хаотичные мысли и животный страх… Но я должна собраться, без паники, меня видели, я с бипером, на пути препятствий нет, нужно успокоить дыхание, нужно экономить воздух, снег рано или поздно остановится, вся надежда на бипер, хватит ли времени на раскопки? Пусть хоть часть тела будет на поверхности, ну как же обидно… Вдруг снежный поток остановился и отяжелел. Я распластана на спине, виски стучат, пульс и дыхание беспорядочны, а нужно спокойно и ровно дышать. Тесно и душно. Не пошевелиться. Кричать бесполезно — снег поглощает звук. Я хватаю ртом воздух, как рыба, и отключаюсь…
Проблески солнца сразу вернули к жизни — мне растирают руки, голова еще как в тумане. Я жива, но даже намек на движение вызывает тошноту. Боли нет. Цела. Глаза то и дело закрываются, меня отвлекают, не давая снова потерять сознание, становится холодно, хотя меня уже перетащили в вертолет и укрыли всем, что было под рукой. «Что с доской? Где доска?» Мой вопрос игноруют. Все перепуганы и совершенно выбились из сил.
Страх понемногу отступил, но начали усиленно трястись коленки и застучали зубы. Я в городской больнице в Петропавловске-Камчатском. Промокшую до нитки одежду сняли — профессиональная водоотталкивающая мембрана и термобелье долго не продержались — накрыли одеялами, взяли кровь и увезли на УЗИ и рентген. Кости и внутренние органы целы, в палате с респираторными больными меня уже ждет медсестра и капельница от переохлаждения. С трудом перемещаюсь с каталки на больничную койку — в голове по-прежнему играют мультики и при малейшем движении тошнит. Помогает сопровождающий гид, интересуясь, почему я не открыла «ручку».
Ручку??? И правда, как я могла забыть про ручку лавинного рюкзака1! Не выработался автоматизм? Страх?
В тот день, конечно, больше никто не катался, проводили разбор полетов и отходили — я в больнице под капельницей, ребята — на турбазе под пиво, вино и напитки покрепче.
Лавины было не избежать. Тонны свежевыпавшего снега накануне, второй спуск по одной трассе, пятым ехал за мной тяжелый высокий мужчина, начавший движение раньше, чем я добралась до вертолета. Лавина бесшумна. О ней можно было бы услышать по рации. И про «ручку» сквозь шлем и ветер можно было бы услышать по рации. Но у меня рации не было. К счастью, я каталась в шлеме, с бипером, в группе и, видимо, родилась в рубашке или меня сильно ждали дома...
При виде надвигающейся лавины пилоты пытались убежать, но она остановилась в метре от вертолета. Меня тоже нашли в снегу рядом с вертолетом. Говорят, копали все, по очереди. Хорошо, что я была в компании мальчиков. За десять минут десять человек изрядно уработались лавинными лопатами, но сработали слаженно — я жива и безумно им за это благодарна.
С тех пор лавинный рюкзак, свой, я так и не купила. Зато подробно ознакомилась с научной и художественной литературой по лавинной безопасности. А Камчатка покорила меня раз и навсегда.
1 При попадании в лавину пострадавший дергает за специальную ручку — и по бокам или сверху рюкзака надуваются объемные (150–170 л) мешки, которые удерживают пострадавшего на поверхности и не позволяют лавине затрамбовать его на большую глубину.
