На первый взгляд, Россия сегодня явно вышла из моды и по ряду причин, скорее политических, мы вроде бы в аутсайдерах, между тем… между тем для кое-кого мы даже законодатели вкуса… Не так давно в очередной раз в Москву прилетела заграничная гостья, чтобы подкупить для своего гардероба русской одежки. Покупать у нас? И для этого надо прилетать… Да. А два единственных магазина, которые посещает наша оригиналка, это… магазины рабочей одежды. На этот раз из абсурдного ассортимента ей приглянулся костюм газосварщика. Признаюсь, я впервые в жизни видел эту одежду вблизи во всех подробностях грубой кондовости: защитная грубая ткань, которую не прожигает искра от сварки, широкие лямки, масса карманов для инструмента, на груди нечто вроде кавказских газырей, патронташ для сварочных гильз и прочий рабочий ералаш. И весил он порядочно.
Не хватало только огнеупорной маски для электросварки.
Так вот, именно в этом костюме (надетом, правда, поверх великолепного свитерка из кашемира) наша гостья отправилась в Большой театр, в партер на балет и, с учетом ее броской внешности и шика, – имела большой успех.
На этом поиски русского стиля не кончились.
Теперь мы вместе стали искать тельняшку, о которой она мечтала несколько лет, но вот парадокс – настоящих тельняшек в тамошних «Вавилонах» нет. В Москве тоже в наличии были лишь имитации подлинных тельняшек, полосатые тонкие рубашонки для пляжа, а ведь настоящая тельняшка – это матросская роба. Длинные рукава длиннее руки, чтобы можно было их закатать, толстая шерстяная ткань особой выделки, широкие, а не узкие рахитичные полосы поперек фасада, для того чтобы увидеть матроса в шторм, и прочие атрибуты подлинности.
Три купленные ею тельняшки я забраковал: не то, это подделка, фарс, и демонстрировал свою старую – увы, местами с разрывами – фирменную тельняшку. Гостья щупала ткань. Мда, вот оно, качество военной текстильной промышленности Ивановского пошива. Так в годы юности методом щипа мы различали на толкучке фирменные джинсы, голубые Levi’s с правильным лейблом, от местного самопала… Короче, послезавтра улетать, а тельняшки нет.
Но недаром сказано: чего хочет женщина, того хочет Бог.
Ничто не остановит женщину, которая прилетает в Москву подкупить русской одежды; в полном отчаянии она кинулась на Тверской к шикарному капитану в фуражке и на приличном русском языке изложила свою просьбу: мне надо те-ль-няш-ку. Изумленный столь экстравагантной просьбой, офицер речного судна отвез даму в речной порт Химки, где она была доставлена катером на плавающее средство типа баржи, где в матросском кубрике ей выдали в подарок один экземпляр новехонькой тельняшки. Выбрали самый маленький размер, для юнг.
Она?
Я пощупал вещь и сразу почувствовал класс!
Да.
На следующий день гостья улетела в Европу, имея в чемодане костюм газосварщика (плюс что-то еще из резины в виде плаща с капюшоном и передником из рогожи), тельняшку она торжественно надела в дорогу, хотя рукава пришлось серьезно закручивать – они были длиной в две женских руки. Но фирма!
К чему я клоню? А к тому, что мы неточно позиционируем себя на рынке мировой моды. Все победы миланских, парижских и лондонских кутюрье на подиумах Европы рождены из пены Афродиты, эта вычурная вдохновенная красота воплощает в себе дух комфорта, но эстетика прозодежды там практически неизвестна. А между тем русский ботинок или сапог должен иметь клапан с застежкой для ножичка, пусть швейцарского, пусть.
Вчера я долго бродил в Манеже на выставке Питера Гринуэя и Саскии Боддеке «Золотой век русского авангарда». Вот где царил русский милитаристский шик пропаганды и социальной утопии. Все герои этого роскошного визуального действа (молодые актеры) были одеты Гринуэем в манере именно нашего эстетического напора: Кандинский в вызывающем алом галстуке с огромным узлом, Лиля Брик при голых плечах с бретельками в тунике музы и в гриме кокаинистки, Мейерхольд в аэродромной фуражке комиссара (ну полный отпад!), Татлин в брутальном белом свитере грубой крупной вязки и белом же шарфе, Маяковский в шляпе и алом навороте вокруг шеи, наконец, главный аккорд мультимедийной инсталляции: белоснежная лиса – воротник с черной мордкой лисицы – в руках Любови Поповой… На презентации выставки Гринуэй заявил: «Мы хотели воссоздать тот импульс, который искусство русского авангарда подарило западному миру».
Вот оно, то самое точное слово – импульс!
Мы экспортируем импульсы, вот что искала в магазинчике рабочей одежды зарубежная гостья, – она искала свободы от условностей, робу газосварщика для премьеры в театре.
