Дело, видимо, в генах: ее дедушка – главнейший гангстер в Японии. И вот однажды дедушка решит отправить любимую внучку в Италию. Пролетая над югом России, самолет совершит вынужденную посадку, телохранители куда-то испарятся. И останется Юрико одна-одинешенька. Одинока, но не беспомощна – с ней ее храбрость и способность к неординарным решениям. А также Леха, местный пацан (в обоих смыслах), которому Юрико волей судьбы и благодаря своей недюжинной воле спасает жизнь. И теперь Леха, по закону самураев и якудзы, ей предан навеки. А вместе они, как выяснится, – сила. Но вот что интересно. Они среди наших любимых киногероев – эти самые 10–12-летние девочки, демонстрирующие решительность, изобретательность, отвагу, нежность, щедрость. Они способны на коварство, интриганство и даже убийство. В разные годы в фильмах разных жанров они становились мотором событий и средоточием самых драматических и самых лирических человеческих черт. На следующей странице – небольшой чарт такого рода киногероинь.
Светлана Кривцова, экзистенциальный психотерапевт:
Почему этих героинь так много и почему их так любят люди кино, а за ними и мы? Да ведь с личностью и в личности с 10 до 12 лет происходят серьезнейшие метаморфозы. В духовной жизни появляется новая тема – осознания собственной идентичности. От детского слияния с миром, растворения в нем ребенок переходит к поиску героического способа самоидентификации. Он не романтизирует, а именно героизирует мир – пребывает в системе абсолютных – героических – ценностей. И в результате приходит к ощущению силы и неповторимости своего «Я». «Такого, как я, никогда не было» – так это звучит на взрослом языке.
А в детском сознании претворяется в открытость опыту. Для возраста «10–12» характерны поиски своих границ, глубокое переживание собственной «центральности», уверенность в себе и, как следствие, абсолютное бесстрашие, готовность к конфронтации с целым миром, потому что «второго такого, как я, нет». Очень скоро защитный купол детства разрушится и человек станет подростком – открытым всем ветрам жизни. А пока – вершина детства… и его конец. Где-то глубоко внутри нас, уже взрослых, живет воспоминание о пьянящем ощущении собственной уникальности и, возможно, героичности. Отсюда и эти девочки в кино – такие уязвимые и отчаянные.
И такие невинные: мужчины-режиссеры видят чистоту именно в девочках. И их можно понять».
1960
Зази из абсурдистской комедии Луи Маля «Зази в метро» – насмешка энергичного и неиспорченного существа над неразумным миром взрослых. Зази приезжает из провинции в Париж с матерью, у которой тут свидание, с одной мечтой – прокатиться на метро. Но метро закрыто из-за забастовки, и Зази оказывается в самой гуще здешних анфан-терриблей, вроде собственного дяди-увальня, трудящегося балериной в гей-кабаре (а это Филипп Нуаре, заметьте). И вот финал фильма – на вопрос матери перед поездом домой: «Как время провела?» – бой-девочка печально отвечает: «Постарела».
1976
Кэрри из хоррора Брайана Де Пальмы «Кэрри» – ярость и месть миру. Миру в лице одноклассников, которые ее травят, матери-фанатички, которая подавляет своей набожностью, и общества, которое не терпит иных. Она способна к телекинезу, а ее гнев воспламеняет врагов. За ее хрупким плечиком встают все нежные «девочки ужасов» – от «Экзорциста» до «Звонков» и «Дитя тьмы».
1983
Лена из психологической драмы Ролана Быкова «Чучело» – самопожертвование и утрата невинности в самом высоком смысле. Она проявит преданность, а ее предадут, она искренна и благородна, но оттого и уязвима. Советское кино всегда видело во взрослении исключительно моральную сторону – утрату непорочности через предательство тех, кому верилось. Ту же драму переживает, к примеру, и Таня из лирической киноповести Александра Митты «Звонят, откройте дверь» (1965).
1994
Матильда из психологического триллера Люка Бессона «Леон» – бесстрашие и находчивость слабого перед напором сильных. В ситуации, из которой нет выхода, в мире, где нет места привязанности, она находит лазейку для любви и солидарности. Матильда – это чистая женственность, охраняющая очаг и будущее вопреки настоящему.
2001
Чихиро из философского анимэ Хаяо Миядзаки «Унесенные призраками» (2001) – это протест против филистерства. Вместе с родителями она переезжает в город, который оказывается болотом спокойствия и устроенности. Родители тут же взялись насыщаться – в фильме буквально накинулись на расставленную в странном городе еду, но мы-то понимаем: они удовлетворяют мещанские аппетиты. Вот и превратились в… свиней. А 10-летней отважной Чихиро предстоит расколдовать их и разобраться со всеми призраками и ложными ценностями зачарованного царства.
2007
Брайони из драмы Джо Райта «Искупление» – опасность чистоты, дурь бескомпромиссности, бездумность романтизма. Юная писательница и аристократка, она увидела несуществующую интригу за романом сестры и сына дворецкого, чем запустила маховик трагических событий.
