Есть ли у вас любимая вещь? На этот вопрос 38-летняя Елена отвечает не задумываясь: «Конечно! Вот этот твидовый пиджак — в нем я чувствую себя очень изящной и привлекательной. И мне все равно, что он далеко не из последней коллекции!» Этот пиджак для Елены — своего рода фетиш. Как и тот темно-синий, в мельчайшую желтую крапинку галстук, в котором 52-летний Евгений каждый понедельник проводит планерки: «Он придает мне уверенности». Или черные лодочки, в которых Валерия, 35 лет, кажется себе «более легкой, подтянутой». Такая вещь неизменно подпитывает нас нарциссическим удовольствием от собственного внешнего вида. «Этот выбор не бывает случайным, — отмечает гештальт-терапевт Мария Андреева. — Мы неосознанно назначаем на роль «фетиша» вещь, связанную с каким-то значимым моментом в нашей жизни или ярким эмоциональным состоянием — гордости, победы, радостным ощущением гармонии с миром».
Но есть любимые вещи иного рода, и в них мы совсем не стремимся продемонстрировать себя окружающим. Откровенно говоря, нам даже все равно, как мы в них выглядим, — для нас они вне времени, моды и взглядов других людей. Они всегда под рукой или, наоборот, долго томятся в недрах шкафа — пока не возникнет необходимость. Они красивы или имеют совсем неприглядный вид и заношены до дыр. Тем не менее мы очень любим эти вещи — давно и безоговорочно. Мы с ними будто сроднились, ощущаем себя в них по-настоящему комфортно, чувствуем себя — собой.
Частица детства
Такая вещь для нас — словно любимая детская игрушка, которую мы повсюду носили с собой и засыпали с ней в обнимку. Плюшевый заяц, пес или мишка успокаивали, вселяя чувство умиротворения. А сегодня приятные, уютные ощущения от контакта «родной» вещи с кожей также возвращают нас в детство, когда нам, совершавшим первые самостоятельные шаги и открытия, любимая игрушка давала ощущение защищенности, материнской любви и заботы.
Позднее, в подростковом и уже взрослом возрасте, своеобразным аналогом той детской игрушки становится для нас любимая одежда. Она может быть нам нужна лишь в определенное время суток, например в момент пробуждения или, наоборот, перед сном. Или когда нам грустно и одиноко. Или если нужно собраться с силами и сосредоточиться перед каким-то важным делом. В такие моменты «родная» вещь — совсем как в первые годы нашей жизни — вселяет в нас спокойствие и уверенность в том, что все будет хорошо. «Отношение к предмету нашей привязанности с возрастом становится более глубоким и осмысленным, — говорит Мария Андреева, — сам он приобретает определенное символическое значение, воплощает воспоминание о ком-то». Поэтому таких любимых вещей у нас может быть несколько.
След восхищенного взгляда
Случается, что вещи становятся любимыми, потому что напоминают о чьем-то восхищенном взгляде, обращенном на нас. Взгляде того, кто был для нас очень важен и дорог в определенный период жизни. Они воскрешают в памяти то совершенно особое внимание, которым мы были окружены, когда их надевали. «Надевая эту одежду, мы словно вновь облекаемся в тот вдохновляющий взгляд, и это придает нам уверенности, — объясняет Мария Андреева. — Удовольствие от своей способности нравиться другим людям мы начинаем испытывать еще в первые месяцы жизни. Сначала мы находим его в восхищенном взгляде матери, который питает нашу уверенность в себе и спокойствие. Затем, едва научившись ходить, мы видим, что нас любят, нами восхищаются и другие люди, обращая при этом особое внимание на нашу внешность и одежду». Позже, когда какой-то значимый для нас человек посмотрит на нас с восхищением и любовью, мы тоже можем неосознанно провести параллель с тем, что на нас в этот момент надето, и запомнить это.
Для 34-летней Анастасии такой вещью стали черные джинсы. «Их носила моя старшая сестра. Мне было пятнадцать, ей — двадцать. Я была пухленькая, она — стройная и красивая, для меня — чуть ли не самая красивая в мире. Я тайком примеряла ее вещи, и особенно мне нравились эти джинсы. Мне казалось, что в них я становлюсь похожа на сестру. Как-то она спросила: «Нравятся? Возьми себе, если хочешь. Они правда очень тебе идут». С тех пор каждый раз, когда я чувствую себя усталой, некрасивой и когда у меня плохое настроение, я надеваю эти джинсы, чтобы вернуть уверенность в себе. Сестра как будто снова рядом и говорит, что я красивая. Какая разница, что эти джинсы давно вышли из моды и обтрепались по швам!»
Восстановить связь во времени
ЛЮБИМАЯ ВЕЩЬ СПОСОБНА ВЕРНУТЬ НАМ ОЩУЩЕНИЕ ПРИСУТСТВИЯ И ПОДДЕРЖКИ ЛЮБИМОГО ЧЕЛОВЕКА. ЧУВСТВО, КОТОРОЕ ТРУДНО ПЕРЕОЦЕНИТЬ.
Иногда теплый отклик в душе может рождать и сама вещь, и ее деталь или материал, из которого она сшита. Одно прикосновение способно вызвать целую вереницу воспоминаний, и в частности — о тех, с кем нам пришлось расстаться. 42-летняя Людмила не представляла себе, как можно испытывать какую-то особую привязанность к одежде, пока ей не пришлось переехать жить в другую страну. «Я долго выбирала, какие вещи возьму с собой, а какие оставлю. В итоге самым необходимым предметом для выживания за границей для меня оказался старый кашемировый шарф, который носил еще мой дедушка. И это при том, что в Дубае, куда мы уехали с мужем, среднегодовая температура — под 30. Мне потребовалась такая радикальная перемена в жизни для того, чтобы осознать, насколько важен для меня этот кусочек шерсти. Не просто важен — необходим!» «Нередко самыми дорогими становятся для нас вещи, которые достались по наследству, — комментирует Мария Андреева. — Совсем не из-за их материальной ценности, но благодаря той огромной эмоциональной поддержке и ощущению устойчивости в жизни, которые нам дает чувство принадлежности к нашему роду, к череде поколений». 23-летняя Кристина вспоминает, как во время госэкзаменов ей захотелось достать из шкафа старую, мягкую, уже потерявшую всякую форму футболку, которую несколько лет назад ей подарила мать, и спать только в ней. «В нашей жизни бывают ситуации, которые особым образом нарушают наше внутреннее ощущение безопасности, –пишет психотерапевт Сара Стерн (Sarah Stern). –Это может быть болезнь, испытание, какая-то потеря или, например, беременность, которая всегда возвращает женщину к переживаниям ее детства и отношениям с собственной матерью. В такие моменты хочется закутаться во что-то мягкое, теплое, нежное, чтобы вновь обрести душевное равновесие»*.
А у 48-летнего Кирилла такая «родная» вещь появилась после смерти отца. «Мы были в Азии на съемках, когда мать по телефону мне сообщила о том, что отца больше нет. Я вылетел в Москву, совершенно забыв, что на календаре зима. На пересадке в аэропорту я купил первый попавшийся свитер –синий, с высоким горлом, каких никогда не носил. Он согрел меня в тяжелый момент жизни. С тех пор эта вещь напоминает мне об отце. Когда я болею, работаю по ночам или еду в командировку, я его надеваю».
* S. Stern, C. Joubert «Deshabillez-moi» (Hachette Litterature, Pluriel, 2007).
