1. Детектив без детектива
В основе фильма — убийства немолодых проституток, совершенные разнорабочим Фрицем Хонкой в Гамбурге в начале 1970-х, преступления, которые были не раскрыты, а явлены миру благодаря случайности, пожару. Фильм и рассказывает о собственно преступлении, о преступнике и его жертвах, и поэтому называется по имени бара, где коротает вечера неудачник Хонка. Режиссеру Фатиху Акину важнее обстоятельства, среда и время, когда Хонка совершал свои безмотивные убийства.
«Золотая перчатка» — не детектив, а своего рода аудит отрезка прошлого Германии, сформировавшего, по мнению автора, Германию сегодняшнюю.
2. Место преступления
В стране, благополучной, но полной противоречий, где силы мягкого национализма борются с силами открытости, турок снимает фильм-метафору. Преступления маньяка тут — следствие такого же, как сейчас, бурления в Германии 70-х, когда Ульрика Майнхоф наступала на бюргеров своей «Фракцией Красной Армии», а в госструктуры возвращались нацисты. Недаром же в «Золотой перчатке» есть одна сильная личность — алкоголик Норберт по прозвищу СС.
И правда, Фатих Акин — идеальный аудитор положения немецких дел: сын турецких гастарбайтеров, приехавших в Германию в 70-е, он стал ее гордостью — одним из ведущих режиссеров Европы.
3. Быть немцем
Акин полностью принимает на свой счет немецкое прошлое — и 70-е, когда он сам родился и рос в Гамбурге, и 30-е, и 40-е. Кадр его фильма насыщен разными оттенками коричневого. Обшарпанные мебель и панели на стенах в баре, грязное строение, под крышей которого в крошечной квартирке ютится Хонка, ржавчина засохшей крови, вездесущее пиво в рыжем стекле…
Мы помним, кого в Германии называли «коричневыми», и цвет их униформ будто отбрасывает отблеск на Германию… Акин самим изображением своего фильма намекает: от этого отблеска невозможно заслониться и теперь.
4. Актер Йонас Дасслер
Улыбчивому красавцу, загримированному до неузнаваемости для роли человека-монстра, всего 23 года. Но, кажется, Йонасу не нужен грим: настолько устрашающи его пластика и безумие взгляда. Правда, в берлинском Театре Максима Горького, одном из самых художественно радикальных в Европе, он перевоплощается еще и не так.
