В чем проблема
Довольно много родителей приходят ко мне с приблизительно однотипными жалобами: вот, подросток (предподросток) совершенно не склонен к терпимости в отношении близких и друзей (хотя часто проявляет понимание и толерантность к дальним малознакомым людям и явлениям), в разговоре обзывает одноклассников и даже учителей «придурками», почему-то полагает, что ему все что-то должны, а он — ничего никому не должен.
Реакция среды, разумеется, соответствует посылу. Родители и учителя раздражаются, возникает много конфликтов, друзья либо постоянно меняются, либо их вообще нет. Подросток чувствует, что мир вокруг него делается как-то нехорош, но не знает, как изменить ситуацию, на родительские, вполне резонные, призывы типа «Ты сам должен меняться!» только злится и в конце концов часто впадает в неприятную апатию, в современных условиях выражающуюся в многочасовом сидении или лежании на диване с телефоном в руках.
Первый эксперимент: провальный
Однажды я подумала, что если жалобы родителей практически одинаковые, то, наверное, и способ решения этого комплекса проблем должен быть каким-нибудь более-менее алгоритмичным. Это давало заманчивую надежду — помочь всем и сразу. Я, разумеется, не надеялась придумать какие-то принципиально новые способы, никому еще не известные, но тут же вспомнила, что я — экспериментатор-исследователь по изначальному обеспечению судьбы и в этом есть некий шанс: я могу просто попробовать нечто уже известное и проанализировать результаты.
Затем я прикинула, что у нас вообще есть на эту тему, и выбрала самое, на мой взгляд, симпатичное. Дальше уже было дело техники. За месяц я наловила несколько (если быть точнее, то 14) семей с похожими проблемами и предложила им эксперимент. В семьях были подростки и предподростки с 10 до 16 лет, шесть девочек и восемь мальчиков. Всем семьям (детям и родителям) я говорила, что это эксперимент по изучению человеческой природы, из которого к тому же может проистечь практическая выгода. В идеале — решение описанного выше и имеющегося у них в наличии (они все это признавали) комплекса проблем.
Все подростки и их родители выглядели доброжелательными и активно заинтересованными
Далее я предлагала детям, начиная прямо с сегодняшнего дня, говорить всем подряд комплименты, рассказывала пару красивых мотивирующих историй и проводила коротенький мастер-класс по обучению (и для самих детей, и, на всякий случай, для родителей, чтобы они могли им подсказывать) этому навыку. Плюс краткая, но честная обратная связь на все, исключительно в форме: «Это МНЕ нравится», «Это МЕНЯ раздражает», «Это приводит МЕНЯ в ярость».
Кроме того, на все высказывания, с которыми они не согласны, детям надо было говорить: «Спасибо за ваше мнение, я подумаю об этом». Все подростки сказали, что все поняли, и согласились попробовать. Некоторые родители, уходя, бормотали себе под нос приблизительно следующее: «Да я и сам ему такое говорил», «Да мы ей уже сколько раз указывали…»
После этого все были отпущены и должны были прийти ко мне ровно через месяц с отчетом об успехах. Я сидела очень довольная собой и ожидала акта самопознания во всех случаях и некоего продвижения в социальном развитии детей в значительном проценте. Скажу сразу, чтобы не тянуть: этот мой эксперимент с треском провалился. Из 14 семей вернулись 12 (некоторые пришли без подростков), и все, сокрушенно покачивая головами, рассказали в принципе одно и то же.
Результаты
Все дети и подростки были мною достаточно мотивированы и с энтузиазмом взялись за дело. Но дело оказалось неожиданно трудным, навыка же самоконтроля и даже самообуздания в достаточном объеме у детей и подростков не оказалось. Всем быстро наскучило, и уже буквально через два-три дня все буквально сошло на нет. Причем, что удивительно, маленькие участники (10–12 лет) «упирались» несколько дольше, чем более взрослые (большее доверие к авторитету? Бо́льшая заинтересованность в результате? Больше сил и меньше глубина апатии?).
Разумеется, свой отказ от продолжения эксперимента все подростки рационализировали: «Я чувствую себя идиотом», «Никто так не делает и на меня странно смотрят», «Это очень неестественно, нормальные люди себя так не ведут», «Друзья могут подумать, что я сошел с ума», «Мне неловко перед окружающими». Более честные (или просто с внутренним локусом контроля) сказали так: «Это очень трудно — все время помнить», «Я не справилась, чтобы все время, а если иногда, тогда и смысла нет — так я подумала», «Мне казалось, что у меня получается плохо и глупо, а как сделать хорошо — я не знаю», «Я поняла, что просто не могу придумать ничего умного», «Я просто устал все время себя контролировать».
На мой прямой вопрос: а вот эти три дня ты с родителями или еще с кем-то ругался? — все подростки прямо же ответили: нет, потому что я следил за собой и мне было некогда. Я все время придумывал эти ваши комплименты. На вопрос к родителям: а вам эти три дня было как? — я тоже получила, в общем-то, одинаковые ответы: «Мне было интересно, и да, никаких конфликтов у нас не было, но я, если честно, с самого начала не особо верил, что он (она) целый месяц выдержит».
Отрицательный результат эксперимента — это тоже результат, так меня когда-то учили в университете. Поэтому я села и подумала еще. Ключом для меня стало высказывание сразу нескольких подростков из первой экспериментальной группы: «Вокруг никто так не делает». Ага, подумала я, у нас же тут не включен важнейший для подрастающих детенышей момент — имитация.
Второй эксперимент: удачный
За следующий месяц я наловила еще 15 семей с аналогичной проблемой. Плюс три семьи из прошлого эксперимента настойчиво просили: если вы будете продолжать это исследовать (а судя по вашему виду и репликам, вы не остановитесь), возьмите нас снова — очень уже достало так жить, вдруг все-таки что-нибудь сработает?
Плюс практически по собственной инициативе присоединился один интересный юноша 20 лет и его интеллигентная, но почти отчаявшаяся мама. Плюс еще две семьи с талантливыми подростками с неопределенным диагнозом — легкая степень аутизма, синдром Аспергера. Ребята в прошлом достаточно адаптивные, талантливые в учебе, но в последнее время (при приближении к старшей школе) все стало как-то стремительно ухудшаться и приближаться к нашему лежанию на диване с телефоном в комнате с закрытыми шторами. Итого 18 семей.
Инструкция слегка изменилась. Теперь все вышеописанное должны были в течение двух недель делать РОДИТЕЛИ. Все, сколько их ни есть. Причем они должны были вести себя так не только в семье, но и на работе, в разговорах по телефону, при встречах на лестнице, во дворе и с друзьями. Детям в эти две недели было предписано вести себя «как всегда». Никаких комплиментов и «я подумаю над вашими словами».
Если родители двух недель не выдержали, семья выходит из эксперимента. Если выдержали, в игру вступают дети и месяц делают ровно то же самое (родители продолжают упражняться вместе с ними). По истечении полутора месяцев — все ко мне с отчетом. Самое прикольное за отчетный период можно записывать.
Результаты
Вернулись 14 семей (предполагаю, что в четырех исчезнувших вышли из эксперимента на «родительском» этапе). Из вернувшихся 14 десять довели эксперимент до конца. Две вышли на «родительском» этапе, но сочли нужным все равно отчитаться. Две сошли на этапе «детском». Один из них взрослый юноша. Его объяснение: «Я больше не смог врать себе и другим». Его мать: «Боже, как жаль, на каком-то этапе мне показалось, что свет забрезжил…»
Все десять закончивших в абсолютном восторге от результатов. «Мы столько о себе и других узнали!» — это самое слабое, что прозвучало. Первые две недели — чудесное время безопасных экспериментов детей над родителями: «Папа, а ты купишь мне 12-й айфон?» — «Я подумаю над твоими словами». Комплименты: «Вы знаете, я за эти две недели узнал о себе больше хорошего, чем за предыдущие 14 лет жизни. Особенно важное, как ни странно, от бабушки». Обратная связь: «Наконец-то я спокойно узнала, что конкретно папу во мне так бесит. Оказалось, что это легко исправить».
К концу двух недель дети уже накопили некий теоретический опыт и некоторым уже не терпелось скорее включиться по типу: «Смогу ли я как папа и мама». А родители рассказывали про странный опыт говорения комплиментов неприятной сотруднице и ее реакцию и непривычное количество приятно-удивленных улыбок и маленьких приятных сюрпризов (взрослым людям в таком случае проще всего тренироваться на продавцах и клерках — разумеется, с обратной связью там сразу все в порядке).
Когда в эксперимент шла вся семья, действие, разумеется, потенцировалось вплоть до эффекта резонанса
К тому же всем хотелось рассказать о своих открытиях и поделиться успехами. А другим хотелось тот успех догнать и превзойти. В случае высокого совокупного интеллекта семьи комплименты совершенствовались просто до иезуитскости. Ругаться стало просто некогда, потому что все в основном смеялись и поддразнивали друг друга.
В какой-то момент три семьи описывали прямо общесемейную эйфорию (эффект от прекращения многомесячных скандалов, я думаю). В одной семье просто умопомрачительные комплименты стал говорить шестилетний брат подопытного подростка, которого специально никто ни к чему, конечно, не привлекал. Пример из рассказа воспитательницы детского сада: «Подходит тут ваш к нянечке Вале и говорит: „Валя, вот вы все время песенки напеваете, когда работаете, мы все привыкли и не замечаем, а я тут подумал: без ваших песенок вот все-все в группе было бы то же самое, но как черно-белая фотография, без красок“».
Скажем честно: про черно-белую фотографию и краски — это было не его, шестилетка взял это из своей семьи, уже месяц упражнявшейся к тому времени по тому самому методу имитации, но ведь как ловко и по делу применил! А Вале-то, прикиньте, как приятно!
Вот позитивные примеры прямой речи:
«Я со старой подругой наконец помирилась и так счастлива!»,
«Я в процессе сам понял, какая у меня мама замечательная и как мне с ней повезло. И чего мы все время орали?»,
«Я говорил комплименты, которые мы с мамой вечером придумывали, и меня приняли в ту компанию, в которую я давно хотел»,
«Я вот в конце концов даже сам почувствовал, что учительница по немецкому вовсе не такая грымза, как мне казалось, а просто вспыльчивая и отходчивая, как мой папа. А вообще-то она добрая. И сейчас у нас отношения наладились, и я все двойки исправил и даже одну пятерку получил. Она говорит, что меня как будто подменили на новую, улучшенную версию».
Удивительно преуспели два аутиста. Один из них за истекшие полтора месяца завел полноценный роман с девочкой из класса и сделался прямо франтом и модником (до этого было проблемой уговорить его помыться и сменить трусы). А вот слова второго (из матшколы): «Это так потрясающе просто и красиво! Прямо как теорема. И так работает! Почему же мне раньше не сказали?»
Этот второй для облегчения задачи составил еще «матрицу комплиментов», по которой их можно синтезировать, и сделал по ней в школе доклад, имевший просто сокрушительный успех. По словам родителей, их завуч сейчас даже подумывает, не включить ли эту матрицу в обязательную программу обучения класса так для седьмого…
Наверное, любому родителю знакомы ситуации, когда он в растерянности обращается ко всем великим психологам сразу: «Что же мне делать?» В новой книжке известного петербургского психолога Екатерины Мурашовой нет готовых решений. Их в принципе не существует. Однако истории, в которых главный герой — семья во всем ее великолепии, трагизме и многообразии, часто дают возможность увидеть собственные проблемы с неожиданной стороны и, главное, осознать, что из любой, даже самой запутанной ситуации всегда можно идти вперед.
