Семья Усольцевых
Россияне продолжают следить за судьбой членов семьи Усольцевых из Красноярского края, которые отправились в поход по тайге и исчезли. О пропаже Сергея, Ирины и их пятилетней дочери Арины стало известно в конце сентября 2025 года, когда родители последний раз выходили на связь со знакомыми: поиски пропавших в течение двух недель усилиями более тысячи волонтеров «Лиза Алерт», но так и не принесли результатов.
Что могло случиться с семьей
По данным журналистов, глава семьи, Сергей Усольцев, был опытным туристом и неоднократно путешествовал по тайге — в поход с семьей он решил отправиться самостоятельно без помощи местного гида. Из-за опытности Сергея предположение о том, что родители и их дочь могли «просто потеряться», маловероятна — в этом Даниил, сын Ирины от первого брака. При этом в СМИ фигурируют и другие версии случившегося:
Смерть от удушья — при использовании газовой горелки в палатке;
Инсценировка смерти — чтобы избежать выплаты долгов по бизнесу отца семейства;
Гибель из-за нападения диких животных, падения в ущелье или несчастного случая.
Медиа уточняют, что поисковым группам удалось найти лишь автомобиль семьи — он был припаркован недалеко от туристической базы в поселке Кутурчин. Сами Усольцевы не сообщали никому о том, куда именно они пойдут, а местные жители, которые их видели, уточняют, что они были слишком легко одеты и имели при себе маленькие рюкзаки. Предположительно, семья могла потеряться около реки Мины — природной достопримечательности под названием Минская петля.
Подробно о том, как проходила поисковая операция и что мы знаем о родителях пятилетней Арины Усольцевой, Psychologies рассказывал в материале «Поиски семьи Усольцевых продолжаются: что известно на сегодняшний день».
Почему люди рискуют в путешествиях и забывают о безопасности
Психолог, преподаватель Московского института психоанализа, автор книг «Обретая целостность» и «Меня будто нет»
Telegram-каналКогда человек отправляется туда, где потенциально опасно — в дикую природу, на гору без проводника, в шторм, в пустыню? он ищет не только новые пейзажи, но и самого себя.
Что движет человеком
В психологии риска есть два «слоя» смыслов:
Первый — что движет человеком, когда тот идет навстречу потенциальной опасности?
Что его не останавливает, даже когда становится очевидно, что цена может быть слишком высокой?
Давайте поговорим о первом слое: часто за стремлением к риску стоит внутренний дефицит. Например, в обычной жизни не хватает яркости, силы, ощущения «я живой». В экстремальном путешествии человек словно «добирает» это. Через усталость, боль, холод, преодоление появляется ощущение наполненности.
Это может говорить о том, что у него не настроен контакт с телом и только риск заставляет хоть что-то почувствовать. Адреналин, усталость, боль — все становится доказательством жизни. Парадокс в том, что, именно рискуя, он наконец соединяется с собой.
Иногда риск — это вызов себе и миру
Проверка на прочность: «А выдержишь ли ты меня? А я — тебя?» «А что здесь можно? А что нельзя? А точно так?» Человек словно прощупывает границу между миром и собой. Может ли он стать больше, отвоевать кусочек дозволенного? За этим вызовом может стоять протест, нереализованные желания, стремление доказать: «Я могу!» И если мы посмотрим глубже, то увидим, что преодоление таких вызовов дарит ощущение силы и даже некоторого превосходства.
Еще одна причина, побуждающая людей идти в риск, — легальное проживание тяжелых чувств:
гнева;
агрессии;
ощущения пустоты;
скуки;
страха;
сомнений;
растерянности.
Когда в обычной жизни для их проявления как будто нет места, они накапливаются — в том числе в теле. И через движение у нас есть возможность прожить и переработать их.
Семья Усольцевых
Семья Усольцевых
Что не останавливает человека
А теперь давайте посмотрим на второй слой смыслов: почему не работает внутренний ограничитель? Если бы люди реально ощущали риск, то большинство не пошли бы в него. Так работают наши инстинкты. Однако психика умеет «защищать» нас от страха с помощью двух мощных механизмов — магического мышления и рационализации.
Магическое мышление шепчет: «Со мной ничего не случится. Я под защитой. Опасность — не про меня». К тому же мы все настолько привыкли жить в защищенной, стабильной, предсказуемой среде, что переносим это ощущение на дикую природу. Ведь мы, конечно, можем заблудиться в незнакомом районе города или по неосторожности упасть в канаву, отправившись в лес за грибами, но мы излишне уверены, что в любой ситуации на помощь нам придут технологии: фонарик в телефоне, онлайн-карта, звонок другу.
Нам сложно представить реальность, где мы оторваны от мира людей, от медицины, технологий и даже чтобы приготовить еду, нужно самим развести огонь.
Эта магическая беспечность создает иллюзию безопасности, когда мы приравниваем бурную реку к журчанию воды в душе, а бурелом — к неухоженному соседскому газону
Рационализация подстраивает логику под желание:
«Это важно для самопознания»;
«Это урок мужества»;
«Это воспитывает характер»;
«Я все просчитал»;
«Это опыт, который нужен детям».
Мозг мастерски строит легенды, чтобы снять внутренние противоречия, а это делает опасность психологически допустимой. Именно поэтому люди способны не просто идти на риск сами, но и втягивать (пусть и ненамеренно) в него других — даже детей. При этом мотивация может казаться благородной: «Мы покажем ребенку мир», «Это развивает смелость».
Но по сути — это способ прожить свой сюжет в том числе и за счет других. И в этом, конечно, есть доля эгоизма: человек ставит собственный мотивы выше безопасности других людей (друзей, семьи, группы спасателей).
На глубинном уровне
Рискованные путешествия и любовь к опасности — это попытка вернуть ощущение жизни, узнать самого себя, доказать, что я могу, что чувствую. Просто иногда для этого выбирают слишком опасный путь.
А может быть, настоящее мужество — не только в том, чтобы идти туда, где страшно, но и в том, чтобы чувствовать жизнь «без проверки на прочность»? Чувствовать смысл без опасности. Быть живым — не на краю пропасти, а в самом обычном, тихом моменте, где мир не нужно побеждать, чтобы ощущать себя живым.
