Pасспрашивая друзей и коллег о том, как именно они по-домашнему обращаются к своим спутникам жизни, мы удивились тому смущению, которое неизменно звучало почти в каждом ответе: «Это слишком личное!» Сходным образом на тот же вопрос отвечали и постоянные читатели: почти треть из них выбрали вариант: «Я не готов об этом рассказать».
Психотерапевт Виктор Макаров считает такую реакцию вполне естественной: «Подобный вопрос вызывает ощущение вторжения в сферу личного пространства человека и может восприниматься как выход за рамки приличий. Каждый из нас живет на пересечении множества психологических границ, одна из которых отделяет мир близкого, интимного от мира внешнего, доступного для других. Ласковые прозвища — «пропуск» для пересечения этой границы. Прилюдно называя своего партнера «интимным» именем, мы словно занимаемся любовью у всех на виду».
При этом, если для многих из нас ласковые словечки остаются чем-то очень личным, некоторые, напротив, свободно употребляют их в кругу знакомых и друзей. «Мы можем демонстрировать такую интимность, только будучи абсолютно уверенными в своих чувствах, — продолжает Виктор Макаров. — Это дает двоим ощущение, что они живут открытой, полноценной жизнью. Такое поведение особенно свойственно недавно сложившимся парам, которые испытывают острую потребность заявить о своем новом статусе окружающим».
Употребление одного и того же обращения может свидетельствовать о заурядности отношений
«Когда мы с мужем только поженились, — вспоминает 25-летняя Оксана, — мы называли друг друга разными смешными именами, он меня — Ляпсик, я его — Пончик, причем не только между собой, но и в компании общих друзей. Это всех так забавляло, что друзья стали обращаться к нам именно так. А нам было настолько неловко, что пришлось специально их просить больше так не делать. Да и сами мы вскоре невольно поменяли форму обращения друг к другу и теперь произносим такие слова только наедине».
Интимные ритуалы
Прячем ли мы их от чужих ушей или же употребляем публично, ласковые прозвища имеют главную цель — превратить независимые доселе «я» и «ты» в единое «мы».
«Это часть ритуала, входящего в культуру интимных отношений, — комментирует Виктор Макаров. — Только у двоих есть право знать этот «код», без которого никто из посторонних людей не поймет смысла личных прозвищ, порой весьма оригинальных, подчеркивающих отдельность и неповторимость истории отношений двоих».
«Было время, когда я называл всех своих подружек одинаково — Цыпа, — вспоминает 29-летний Артем. — Мне нравилось, это было удобно. Но потом я стал чувствовать себя неловко и теперь стараюсь находить эксклюзивное словечко для каждой».
Возвращающие в детство нежные слова символизируют абсолютную и безусловную любовь
Употребление одного и того же обращения может свидетельствовать о заурядности отношений, подчеркивая, что все наши партнеры взаимозаменяемы и каждый новый лишь занимает освободившееся место. «Это также может означать, что мы на самом деле скорее влюблены в сами отношения, нежели в реального человека», — добавляет французский психиатр Серж Хейфец.
Выбор интимного обращения редко делается осмысленно. Обычно оно бессознательно выхватывается нами из какой-то фразы, напоминая о пережитом вместе событии, или воспроизводит услышанное в общении других пар. Тем не менее наши интимные псевдонимы всегда имеют смысл и значение.
«За внешней игривой формой и ритуальной функцией ласковых слов скрывается их подлинное значение — как показателя сбалансированности любовного союза», — считает психолог Люси Микаэлян. Интимное прозвище может отражать характер отношений в паре и показывать, кто в ней доминирует. «Мой первый муж именовал меня исключительно Милашкой или Деткой, — вспоминает 35-летняя Софья. — Мне это никогда не нравилось».
Хоботов и другие
Существуют пары, которые называют друг друга по фамилии (многим из нас вспомнится героиня Инны Ульяновой из фильма «Покровские ворота», кричавшая своему бывшему мужу: «Хоботов, это мелко!»). Конечно, каждая семья — это особый мир, со своими традициями, привычками и ценностными установками. Но, возможно, «Хоботов» — это эхо историческо-культурного наследия нашей страны, где в течение многих лет было принято называть друг друга «товарищ такой-то».
А есть ли другие причины?
«Фамилия вместо имени может говорить о нашем желании дистанцироваться от партнера, — считает экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова. — Нередко так поступают те, кому трудно поддерживать межличностные, интимные отношения. Муж и жена по разным причинам могут бояться полноценной духовной близости, поэтому вместо ласкового обращения (и между собой, и в третьем лице) называют друг друга по фамилии.
С другой стороны, возможно, в детстве они были обделены вниманием, персональным отношением к себе и поэтому теперь просто не умеют по-иному строить отношения с другими людьми, даже самыми близкими. Называя супруга по фамилии, партнер таким образом может с гордостью подчеркивать его социальную роль в обществе — «Мой Иванов пошел на повышение» — либо, наоборот, критически обозначить какие-то неприятные черты, свойственные «этой ивановской породе».
Наконец, некоторые из нас живут с постоянной оглядкой на чужое восприятие: что люди подумают? Публично называя мужа или жену по фамилии, мы таким образом приписываем партнеру некий положительный (или отрицательный) статус и хотим, чтобы окружающие воспринимали его именно в этом, нами обозначенном, статусе».
Назад в детство
Некоторые признаются, что взяли этих «котиков» и «зайчиков» из детских сказок про зверей. Другие добавляют уменьшительно-ласкательные суффиксы или выдумывают «свои» слова типа «масюсечка», «мурзичек» или «пушистик», возвращаясь тем самым к некоему примитивному праязыку.
Все эти нежности позволяют нам воссоздать успокаивающую атмосферу раннего детства. Прозвища типа «медвежонок» занимают место тех самых настоящих мягких плюшевых мишек, подаренных нам некогда родными людьми. Возвращающие нас в детство нежные слова символизируют абсолютную и безусловную любовь, которую мы питаем к своему партнеру, подобную той, что испытывает мать к своему ребенку, любящая его, что бы он ни говорил и ни делал.
Когда «ласкается» начальник
«На работе мы по большей части обращаемся друг к другу формально. Хотя бывают коллективы (например, творческие), где принято общение по-свойски или по-семейному, — замечает психотерапевт Александр Бадхен. — И личные границы сотрудников такой организации, и принятая форма обращения позволяют использовать привычные в семье или кругу друзей имена и прозвища.
Совсем иначе обстоит дело, если речь идет о компании, где использование «ласкательных» обращений к персоналу противоречит принятым правилам и организационным нормам. Тогда за подобным «ласковым» обращением начальника («Киска, распечатай…», «Золотко, позвони…») может стоять и бессознательное желание унизить сотрудника или самоутвердиться за его счет, и даже сексуальное домогательство. Но в любом случае при этом происходит нарушение личных границ.
Понять это довольно легко: если при подобном обращении вы чувствуете себя униженными или возникает ощущение, что вас пытаются использовать, — ваши границы нарушены. В таких случаях не стоит делать вид, будто ничего особенного не происходит: своим молчанием мы словно даем согласие на продолжение подобного отношения к себе и в будущем. Как не вспомнить Дастина Хоффмана в фильме «Тутси», резко осадившего хама-режиссера: «Меня зовут Дороти, а не милашка, зайка, киска или пупсик! И прошу вас это запомнить!»
Сексуальные стимулы
Однако этот неявный возврат в детство может также незаметно повлиять на сексуальное влечение.
«Моя хрюшенька» или «мой хомячок» звучит мило, но не добавляет в интимные отношения страсти, — замечает Виктор Макаров. — Некоторые мужчины говорят о том, что сюсюканье их партнерш раздражает, — им кажется, что таким образом ставится под сомнение их сексуальная сила».
Это подтверждает своим рассказом 30-летняя Анна: «Мой молодой человек очень резко реагировал, когда я пыталась называть его «мой котеночек», он считал подобное обращение недостаточно мужественным и предпочитал… «мой тигр».
«Звериные», грубые имена, наоборот, стимулируют сексуальное влечение и придают эротический оттенок отношениям, могут оживить рутинные будни и придать пикантности эротическим играм.
«Употребление некоторых грубых слов и прозвищ в интимном контексте может возбуждать и провоцировать», — замечает Виктор Макаров. Но пара, которая употребляет такие эротичные слова везде и всюду, вне зависимости от ситуации и окружения, рискует замкнуться, оказаться зажатой в рамках выбранных ролей: мачо, госпожи, слуги или просто вещи.
«Так, обращение «моя куколка» может быть перегружено смыслом и означать, что мы воспринимаем человека лишь как принадлежащую нам игрушку, — продолжает Виктор Макаров. — Кукла — это женщина-ребенок, предназначенная для того, чтобы ее одевать и раздевать. Интимное имя способно говорить само за себя, наглядно демонстрируя суть отношений двоих людей».
Знаки обладания
«О любви можно говорить как о пространстве особых отношений со своим собственным языком, — считает психотерапевт Александр Бадхен. — В нем слова «я твой», «ты моя» могут означать «мы принадлежим друг другу». То есть, попав в пространство любви, тем самым я хочу выразить, что испытываю к тебе полное доверие, что полагаюсь на тебя и добровольно отдаю себя отношениям, впускаю тебя внутрь себя».
Но если поставить притяжательное местоимение перед нежным прозвищем (скажем, не «крошка», а «моя крошка»), в нем появится дополнительный смысл: ты мне принадлежишь. В излишнем стремлении обладать своим партнером существует риск его подавить. Мой милый, моя любовь, мой, моя, мое… Для тех, кто болезненно относится к своей независимости, такие знаки обладания могут показаться покушением на их свободу.
Так, желая сохранить личное пространство, некоторые из нас (8% принявших участие в опросе Psychologies) обходятся без игривых словечек, предпочитая им настоящие имена. «Используют ли любящие уменьшительно-ласкательные прозвища или называют друг друга просто по имени, важно то, отвечает ли это их взаимным потребностям в подтверждении близких отношений, — подытоживает Александр Бадхен. — Здесь, как и в ласках, привычках, способах любви, главное — это взаимность».
Использование личных окончаний
Известный лингвист Анна Вежбицкая, автор «Язык. Культура. Познание», считает, что у каждого из суффиксов, которые мы называем «уменьшительно-ласкательными», свое собственное значение, причем многослойное. Называя человека Юрой, Юриком или Юрочкой, мы таким образом передаем разное к нему отношение и разные чувства, которые испытываем к нему в данный момент.
Она считает, что такие имена — «объективный и надежный ориентир» для оценки отношений, важно только раскрыть смысл заключенного в имени послания: «Я испытываю по отношению к тебе какие-то хорошие чувства». А суффиксы указывают на конкретные нюансы. Вот несколько примеров.
- Имена на -очка/ечка (Аллочка, Боречка): хорошие чувства, близкие к тем, что мы испытываем, говоря с маленькими детьми (нежность, умиление).
- Имена на -енька (Асенька, Митенька): я испытываю целую гамму чувств, когда я говорю именно с тобой.
- Имена на -уша/юша (Марфуша, Андрюша): хорошие чувства, которые я испытываю, но не только по отношению к детям (радость, удивление).
- Имена на -ушка/юшка (Никитушка, Марьюшка): хорошие чувства вроде тех, что мы испытываем по отношению к человеку при мысли, что с ним может случиться что-то плохое (деятельная забота, желание защитить).
