У меня дома есть несколько альбомов с фотографиями, на которых запечатлены совершенно чужие для моей семьи люди. Мой прадед (еще до революции) заведовал цинкографическим отделением в типографии Сытина, написал несколько книг по теории фотопроцессов и снимки эти использовал для иллюстраций.
Разглядывать их — одно из любимых моих занятий. Мне нравится, перелистывая тяжелые страницы альбомов, переложенные пергаментной бумагой, наблюдать за тем, как жили, как выглядели, как общались люди задолго до моего рождения.
Поразительно, но, вглядываясь в их лица, рассматривая, во что они одеты, какие предметы их окружают, я узнаю на этих фото... себя, своих близких: эти люди — такие же, как мы, так же смеются, так же важничают или волнуются перед объективом. Иногда я чувствую неловкость — уж очень эти снимки (и люди на них) кажутся наивными и простодушными.
Возникает даже суеверный страх: я как будто смотрю туда, куда смотреть запрещено — этих людей давно уже нет в живых, но они по-прежнему улыбаются друг другу, продолжают начатый жест или просто смотрят на меня с тех, других берегов...
(Не)обычные лица
Старые снимки полны очарования. Одни из самых востребованных в книжных магазинах — фотоальбомы, в которых собраны бытовые фотографии, запечатлевшие жизнь самых обычных, теперь уже безымянных людей:
«Семейный альбом: Фотографии и письма 100 лет назад», «Мы много путешествовали», «Дедушка, Grand-pere, Grandfather: Воспоминания внуков и внучек о дедушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX–XX веков» (Белый город, 2005; Этерна, 2010 и 2011).
Нас волнует лишь то, что созвучно нашим переживаниям
«Три года назад мы очень рисковали, выпуская на рынок первую книгу, составленную из фотографий конца XIX — начала XX веков, — вспоминает главный редактор издательства «Этерна» Нина Комарова. — И конечно, не могли предположить, что альбом «Хорошо было жить на даче» моментально раскупят: пришлось трижды допечатывать тираж!
Оказалось, что читателям интересны не только мемуары, воспоминания, дневники, но и визуальные свидетельства об ушедшей эпохе». Так почему, ничего не зная о людях на фото — ни имен, ни биографий, ни характера, — мы так завороженно рассматриваем их лица?
Узнавая себя
«Наше восприятие устроено таким образом, что любой предмет (и фотография не исключение) волнует нас только в том случае, если оказывается созвучным нашим собственным переживаниям», — комментирует психолог Вероника Нуркова.
«Старые снимки — экран для проекций наших бессознательных чувств и фантазий, — соглашается юнгианский аналитик Татьяна Ребеко. — И именно поэтому, глядя на фото незнакомых нам людей, которые жили совсем в другую эпоху, мы видим в них себя — «угадываем» наши собственные (бессознательные) желания и чувства».
Получается, если запечатленная на фото женщина покажется мне особенно грустной и одинокой, то такое восприятие говорит скорее о моем настроении и мироощущении, нежели о ней, сфотографированной много лет назад.
Выходит, рассматривая старые фотографии, мы получаем возможность вглядеться в свой собственный внутренний мир, узнать о себе что-то очень важное, понять свои потребности, увидеть мечты.
Под защитой прошлого
Когда мы держим в руках старую фотокарточку, прежде всего мы воспринимаем ее как старинную вещь. «Старое — значит, красивое; старое — значит, хорошее, — объясняет Вероника Нуркова. — Предметы старины обладают особым обаянием.
Они вызывают уважение (будь то архитектура, произведения искусства, мебель или книги), потому что на них словно лежит знак качества: раз они пережили время, значит, в них есть что-то ценное, уникальное, то, что помогло им избежать разрушения, уничтожения».
На самом деле к фотографиям, которые сегодня кажутся нам уникальными, их современники относились скептически, замечали прежде всего их художественные или технические недостатки. Вот они — глазами немецкого писателя Томас Манна:
«Мы перебирали карточки, на которых люди, ошарашенные вспышкой магния, с землистыми, сведенными судорогой лицами бессмысленно смотрели перед собой осоловелым взглядом и напоминали трупы, которые посадили на стулья, не закрыв им глаза».
Так он описывал модное в начале ХХ века увлечение фотографией. Но сегодня мы воспринимаем их иначе. «Мы не замечаем всех этих недостатков, — говорит арт-терапевт Александр Копытин, — напротив, испытываем уважение и даже почтение.
Так бывает при встрече с пожилым и, как нам кажется, очень опытным и умудренным жизнью человеком — эти фотографии дают нам ощущение определенности, надежности. Они словно защищают нас, даря надежду на то, что мы, вопреки всему, сумеем преодолеть любые жизненные невзгоды».
Укрыться от реальности
Идеализация прошлого — еще одна причина симпатии к старым фото. По мнению культуролога Светланы Бойм, это переживание сродни ностальгии и чаще возникает в переходные периоды истории.
Так проявляет себя особая защитная реакция психики: бессознательно мы ищем в прошлом стабильности и предсказуемости, которых не хватает нам в сегодняшней жизни. Но во все времена чаще других прошлое идеализируют те из нас, кто не удовлетворен своей жизнью, не уверен в себе и остро переживает упущенные возможности.
«Такие люди пребывают в постоянном конфликте с реальностью, которая не дает им реализовать себя, воплотить в жизнь свои идеи, желания, — поясняет Александр Копытин. — А воображаемое «прекрасное прошлое» позволяет (хотя бы в фантазиях) удовлетворить эти потребности и на время почувствовать себя в укрытии, где можно передохнуть.
Рассматривая старые фотографии, мы погружаемся в иную эпоху, устанавливаем новые отношения с незнакомыми людьми, ведем с ними внутренний диалог. И в этом «убежище» мир становится более понятным, уютным, обжитым».
«Достроить» свою семью
Созерцание старых снимков завораживает, как сон. И так же, как наши сны, является одним из способов заглянуть в свое бессознательное. «Сны приходят к нам в виде картинок — в этом они похожи на фотографии, — говорит психоаналитик, член Парижского психоаналитического общества Елена Жалюнене.
— Но на фото можно задержать взгляд подольше, в отличие от мимолетного сна. Мы можем фантазировать о том, что видим своих предков, придумывать их судьбу, сравнивать себя с ними. Глядя на других, мы погружаемся в собственную историю, достраиваем ее, обретая свою идентичность».
«Мы можем помечтать и додумать что-то о своем роде, — продолжает Татьяна Ребеко. — Так, многим знакомы фантазии о том, что жизнь их сложилась бы иначе, родись они в другой семье.
Старые фото дают возможность придумать себе иные отношения с родителями, другую судьбу и таким образом что-то скорректировать в своей реальной жизни». К старинным фотографиям внимательнее те из нас, кто хочет больше узнать об истории своей семьи, — с этим согласна и Вероника Нуркова.
«Революция, войны, эмиграция лишили многие российские семьи реликвий и архивных материалов, которые связывают нас с предыдущими поколениями, — поясняет психолог. — Это создает пробелы в семейной истории, которые лишают ориентиров.
Попробовать восстановить эти пробелы можно с помощью старых снимков, которые заменяют бытовые картинки из жизни собственной семьи. На образы незнакомых людей мы «надеваем» фантазии о своих предках: эта женщина в кринолине, конечно, не моя прабабушка, но она жила в то же время и могла выглядеть так же...
Так, в воображении, мы достраиваем историю своего рода». Интересно, что в Европе, где нет подобных разрывов в истории, где дом или участок земли может принадлежать семье на протяжении нескольких сотен лет, а семейные традиции и реликвии передаются из поколения в поколение, интерес к старинной фотографии носит менее напряженный характер, чем в России, отмечает Вероника Нуркова.
Обещание вечной жизни
Технология фотографии позволяет зафиксировать самое уязвимое в нас — нашу внешность и тело, которое непрерывно меняется... чтобы однажды исчезнуть.
Парадокс снимков в том, что они, пройдя через время, переживают своих героев. Этих людей давно уже нет, но в то же время мы смотрим — и вот они: веселы, счастливы, живы.
Идентифицируясь с героями старых фото, мы ощущаем себя бессмертными
«Мы можем почувствовать их почти магическую способность противостоять времени и связанным с ним физическим изменениям, — размышляет Александр Копытин. — Старые фото словно отменяют старение и саму смерть.
Идентифицируясь с героями этих снимков, мы — пусть на мгновение и чаще не осознавая этого — можем ощутить себя бессмертными. Как будто под черно-белым или охристым покровом старых фото, как под слоем истлевшей листвы и глубокого снега, лежит та основа, из которой сможет «прорасти» наша новая жизнь».
