«Благодаря раку я переродилась»: почему стоит попробовать полюбить свою болезнь

Бороться с болезнью или любить ее?

Для меня это был не просто вопрос. Когда мне поставили диагноз, я перечитала много книг про исцеление. Там было про образ мысли, смену образа жизни и многое другое. Но особенно мне запомнилась одна история, где мужчина решил полюбить свою болезнь. Не помню наверняка, что именно он делал — то ли вставал с солнцем и каждое утро благодарил, то ли как-то по-иному дело обстояло. Но смысл в том, что болезни он говорил спасибо за то, как сильно поменялся.

И я тоже сейчас уверенно утверждаю, что не хотела бы отмотать полтора года назад и выйти после операции с подтверждением доброкачественного процесса. Потому что не поменялась бы. Не смогла бы трансформироваться, переродиться. Проблемы остались бы теми же, и все — ровно так же, как и было. Только первую неделю я испытывала бы благодарность и радость, а потом откатилась бы туда же, где была.

Однажды говорила с близким человеком, который предложил мне ответить на вопрос, что бы я сделала, сказала, подумала, если бы в мой дом пробрались чужие люди, все разгромили, испортили, забрали, что хотели. Неужели, сказал он, ты воскликнула бы: «Да, интересная ситуация! Для чего мне этот урок?»

Меня отрезвила тогда эта метафора. Потому что когда твой дом разносят, для начала этих чужаков по всем правилам и законам нужно выгнать, остановить, принять все меры для того, чтобы защитить себя и свое имущество.

Онкология — это такие же грабители и нарушители. Это зло. Вопрос в том, что все-таки оно, безусловно, внутри человека. И именно это зло (под ним мы подразумеваем неэффективное) начало разрушать тело.

Мысли о нарциссизме

Меня онкология привела к рассуждениям о нарциссизме. С точки зрения нарциссизма человек разрушает себя, стирает с лица земли, потому что ему не сказали, не показали, что он важный и значимый. Не любили его так, чтобы он почувствовал, что ему есть место в этом мире. И он начинает себя истреблять.

Тема нарциссизма меня интересовала всегда. Во-первых, это психоаналитическая история, во-вторых, я много вижу признаков у себя лично. Но мало просто вспомнить миф про Нарцисса. Мало прочесть статью в интернете, где нарциссы описаны как люди, зацикленные на своей самооценке.

На самом деле нарциссизм — это более глубокая и серьезная тема. И если мы говорим про злокачественный нарциссизм, то речь о раздробленности личности, о фрагментарном представлении о себе. Где в целом шансов собрать его «Я» не представляется возможным.

У огромного количества людей есть нарциссические черты: у кого-то нарциссизм как ядро личности, у кого-то могут быть только нарциссические защиты — то, как мы начинаем реагировать вследствие какого-то серьезного кризиса, травмы, затяжного сложного периода, чтобы выбраться с самого глубокого дна. Но стоит отметить, что подверженные нарциссизму — это, безусловно, глубоко несчастные внутри люди. Можно представить их с большой дырой в районе груди, которая постоянно чего-то требует.

Это такая яма с руками, которая каждый раз, каждую минуту что-то пытается в себя утащить. Все, что сделано нарциссом, сделано с одной единственной целью: он хочет убедиться, что ему здесь есть место, что он живой, что его кто-то видит и что он кому-то нужен. При этом где-то глубоко внутри он уверен, что это абсолютная неправда, и ему нужны обратные доказательства.

Но мы прекрасно понимаем, что, если хотим получить доказательства извне (чего бы это ни касалось), не имея их внутри, нас обязательно ждет разочарование. Здесь точно такая же история.

А в силу того, что нарцисс не был здорово отзеркален своим родителем, то он о себе, по сути, не знает ничего, и на месте самооценки у него пустота, куда он пытается положить все, что только можно, делая особенный акцент на внешнем, то есть на социальном. И как следствие, речь идет о статусе, о каких-то вещах, которые могут негласно рассказать что-то о нем. Ну и все инвестиции его, соответственно, тоже делаются во внешнее.

Это отношение он хотел бы получить от других, от окружения, но это тоже сделать не так уж просто, как могло бы показаться. Из раза в раз, как правило, человек терпит неудачу, а значит, еще больше в себе разочаровывается.

И когда я говорю, что нарцисс истребляет себя, то это истинная правда, потому что у него абсолютно нет чувственной зоны, нет этого внутреннего мира, в котором он может вообще задаться вопросами типа: «А что со мной происходит? Что я здесь чувствую? А подходит мне это или нет? А важно это для меня или нет?»

Единственное, что он может делать, это заполнять пустоту, кидая туда постоянно что-то или кого-то. Ну и, конечно, это не дает никакого результата, поэтому очень часто, когда в практике смотрю на человека с такими нарциссическими настройками, вижу, что он очень жесток к себе.

И болезнь, с точки зрения психосоматики, может быть еще одним способом наказания или способом, где хочется понять, нужен он здесь кому-то или нет.

Конечно, сделать самому это очень-очень сложно, потому что есть защита, привычные образ жизни, коммуникация, взаимодействие с другими людьми, которые выстроены, как правило, через манипуляцию или какие-то другие обходные пути.

И очень тяжело прийти в настоящее человеческое, если там никогда не был, если тебя воспринимали просто как функцию и ты должен был заполнить такую же пустоту внутри своего родителя. Человек не чувствует, где верх, а где низ. Где белое, а где черное. Он не понимает, не может ответить на вопрос о том, работать для него по 14 часов — это добро или зло.

Даже через такую простую категорию, как стресс, мы легко можем показать возможности и риск истребления себя. Если есть, а оно всегда есть, более важное дело или более важные вещи, то для них человек готов на все, а для себя и ради себя — нет.

Про истребление

Для меня очень важным словом из системной терапии стало истребление. Когда услышала его впервые, испытала шок, и затем тело выдало сильную реакцию. Из глаз хлынули слезы, они были внезапные и очень горькие.

Возьмите это слово, побудьте с ним, покатайте на языке, вслушайтесь, «всмотритесь». Возможно, у вас тоже будет внутреннее узнавание. Может быть, даже с чем-то семейным и, возможно, личным. Необязательно, чтобы у вас был точно такой же контекст, что и у меня, скорее всего, даже нет.

Положить себя на алтарь работы, семьи, отношений, идеи — это тоже истребление. Жить жизнью, в которой есть неподходящая работа, такие же мужчины, неудовлетворительное внутреннее состояние, отсутствие поддержки, теплых отношений и взаимодействия с людьми и миром — тоже оно.

Это можно легко понять по фразам, которые человек говорит. Например, одна моя клиентка как-то озвучила целый список: «Я не такая, меня нельзя любить, меня невозможно выбрать, я что-то не то делаю, не так делаю, мне никогда так не сделать, это не про меня, это не для меня, у меня не получится, у меня маленькая грудь, слишком короткие ноги, у меня нет нормального образования, я глупая, со мной не о чем поговорить, я ничем не интересуюсь, не умею говорить, ничего не знаю, я бездарна, ничего еще нормального не сделала, я не зажигательна, не сексуальная, я бревно, меня не видят и не замечают, я никому не нужна, не умею общаться с людьми, со мной не хотят общаться».

Если услышите такое от знакомой женщины, сразу скажете, что это все не имеет отношения к реальности. Но когда человек занят истреблением себя, он живет в такой реальности и верит в нее. И это можно сравнить с латентным суицидом. Это тяжелое бремя — жить в таком самоощущении: истребление себя и вечная пустота внутри.

Человек ищет что-то, что могло бы дать ему хотя бы кратковременное душевное облегчение, но так и продолжает блуждать в поисках. Переживает внутренний хаос и постоянную нужду во внешнем признании. Это связано с тем, что у него внутри осталось выжженное поле детской неопределенности, вызванное отсутствием первичной поддержки со стороны матери.

Каждый этап жизни в таком случае становится своего рода поиском своей идентичности и стремлением получить подтверждение и место в обществе. И повторюсь: болезнь в этом случае должна помочь посмотреть внутрь себя и разглядеть там что-то живое.