Сын недавно с горечью сказал: «В школе учат всему, только не тому, как становиться взрослыми, как нам зарабатывать самим». Он у нас поздний ребенок... «А если с вами что-то случится?» Муж успокаивает: мол, все нормально, это подростковый кризис, пройдет.
Алла, 56 лет, Смоленск
В интонации вашего письма чувствуется тревога. Чья? — вот в чем вопрос. Горечь сына — это отражение какой-то боли самой семьи. Деду и бабушке за 80, вы с мужем немолоды... Как будто «за сценой» кто-то шепчет: как он без нас, пропадет ведь... Рассказывали ли сыну о своей юности как о приключении или невольно передали ему страх перед большим миром, знаете только вы сами. Но без посторонней помощи бояться «равнодушного мира» не будешь. Хорошо или страшно быть взрослыми, нам становится известно от самих взрослых.
Сын не знал вас молодыми и легкомысленными — ваши подработки в студенческие годы, первая «трудовая копеечка» в 16 и оптимизм разошлись с его появлением на свет почти на 20 лет. Он усвоил другое: что в 16 человек уже должен быть готов выживать в одиночку, а он не готов. Научить быть взрослым, наверное, нельзя. Но можно начать с себя и уменьшить собственную тревогу — она есть, раз мужу приходится вас успокаивать.
Можно перестать смотреть на сына жалостливо, как на будущего сиротинушку, и время от времени рассказывать ему не о своей ранней самостоятельности, а о том, какой вы были в юности, о чем мечтали, что любили и не любили. Судя по всему, отношения у вас в доме теплые. Дело за малым: личным примером показать, что взрослым быть не страшно. В горьких словах сына слышится еще и отчаянная просьба жить долго, не бросать его одного, не уходить в старость и беспомощность. Так не тряхнуть ли стариной — ваша с мужем прогулка на велосипедах, жаркий спор о прочитанном или иные проявления душевной молодости родителей его ободрили бы.
