«Я всегда была папиной дочкой, но мой отец умер»

Я росла папиной дочкой. Мой папа работал на двух работах, чтобы достойно содержать семью. Когда я болела, он заходил в магазин после работы, чтобы купить мне подарок. Он никогда не жаловался, просто радовался, что дочка улыбается.

Каждое воскресенье мы ходили гулять, покупали бургеры в любимой забегаловке и отправлялись в книжный. Он покупал все книги, которые я хотела, потому что знал, что я прочитаю каждую из них. Папа был счастлив, что я, как и он, люблю читать. Мы всегда уходили из магазина со стопкой книг, взрослых и детских.

Эти воспоминания навсегда остались в моем сердце. И я каждый раз плачу, когда думаю о папе. Раньше, когда я плакала, он обнимал меня. Я утыкалась носом в его рубашку, и она становилась мокрой от «супа из слез». Папа так и говорил: «Моя рубашка вся в супе из слез» – и смеялся. И моя грусть исчезала.

Наши отношения со временем становились только крепче. Мы смотрели одни передачи, обсуждали последние политические новости и подшучивали друг над другом, как лучшие друзья. Мы и были лучшими друзьями.

Я не могу перестать думать о том дне. Моя память, словно заезженная пластинка, снова и снова возвращается в 28 января 2016 года.

Я даже не смогла с ним нормально проститься. Он был без сознания. Сначала мы думали, что он поправится, нужно только пройти несколько сеансов химиотерапии. А потом он впал в кому. Я не могла поверить, что это мой папа лежит среди пикающих приборов, поддерживающих его жизнь. Я сидела у кровати и держала его холодную руку. Я дала согласие на отключение приборов жизнеобеспечения. Папины глаза приоткрылись, и медсестра их закрыла. «Так всегда бывает», – объяснила она. Его дыхание стало похожим на храп. Потом он стал дышать все реже и наконец затих. Медсестра проверила пульс и сказала: «Он ушел в лучший мир».

В этот момент в моих глазах потемнело. Я очнулась в коридоре, на складном стуле, в окружении медсестер. Они дали мне стакан воды. Этого не должно было случиться. Я любила папу. Все любили моего папу.

Это звучит банально, но мое сердце действительно разбито. От него откололся кусок, который уже ничем и никогда не заменишь.

Я не могу слышать разговоры об онкологии и о смерти. Я закрываюсь, отказываюсь испытывать чувства, потому что не могу больше терпеть эту боль. Но хочу рассказать, что такое потерять единственного человека, который любил меня безусловно, несмотря на подростковые демарши и взрослые проблемы. Мой папа, несмотря ни на что, всегда был рядом.

Это физическая боль. Это эмоциональная боль. Я плачу ночью, потому что накануне что-то произошло, а я не могу рассказать об этом папе. Днем, когда фотографирую сына и осознаю, что папа никогда не увидит фотографии внука. Не могу сдерживать слезы, когда смотрю «Игру престолов», потому что мне некому будет отправить смс о том, какая это классная серия.

И я плачу еще сильнее, когда думаю о том, что никакие слезы не вернут папу. И я понимаю, что мой сын, которому было тогда всего четыре года, не будет помнить, как дед надувал для него мыльные пузыри и читал ему одну и ту же книгу шесть раз подряд.