Кадр из фильма «Шестое чувство»
О чем фильм «Шестое чувство»
Режиссер М. Найт Шьямалан, 1999 год
Девятилетнего Коула (Хейли Джоэл Осмент) посещают призраки. Все они были людьми, которые умерли не своей смертью, и, контактируя с ними, мальчик буквально пропускает через себя их страхи и отчаянную ярость. Его случай изучает детский психиатр Малкольм Кроу (Брюс Уиллис). Между маленьким пациентом и врачом завязываются практически дружеские отношения, которые дают каждому из них надежду на исцеление душевных травм.
Страхи и страшилки
Режиссер М. Найт Шьямалан здорово умеет пугать, у него есть истории в особенном стиле вроде детских ужастиков, рассказанных в летнем лагере: от комичного (карикатурного) гроба на колесиках, черной-черной комнаты до красной руки, хватающей за пятку из-под кровати. Сразу вспоминается анекдот: «Он был настолько храбр, что спал, высунув одну ногу из-под одеяла!» Даже демонстративно сказочное восстановление справедливости на похоронах девочки, отравленной собственной мачехой, в кошмарах Коула выглядит современным переложением архетипического мифа про Белоснежку.
В то же время в «Шестом чувстве» есть и набор неопределенных ужасов: когда нет ничего конкретного, но от этого особенно страшно, потому что непонятно. Раз нет определенности, то воображение дорисовывает ужасы, особенно страшные именно для тебя.
Таким образом, сюжет фильма собран из набора историй-страшилок, в которые нас погружает режиссер: страшное пространство вне защитной палатки ночью в доме, страшные, издевающиеся над главным героем (мальчиком Коулом) одноклассники днем вне дома, преследующие его призраки, которые непрерывно чего-то хотят, шепчут и являются ему в том виде, в котором застигла их смерть — обычно с какими-либо ранами, травмами или ожогами. Одноклассники запирают Коула в кухонном лифте с агрессивным призраком, который наносит ему повреждения, и от ужаса ребенок теряет сознание. В общем, множество разнообразных страхов.
Но, несмотря на большое количество ярких картинок, главная тема фильма, на мой взгляд, — появление в человеческой психике новой способности.
Новые способности психики
Появление новых способностей сопровождает человека всю жизнь — это необходимая часть развития. Меняется и усложняется наше тело, вместе с ним меняется и усложняется наша психическая структура. При этом любая способность, которая возникает у нас в процессе развития, сначала вызывает ужас и неприятие, потому что она обнаруживается психикой в своей ранней форме — неуклюжем архаическом виде.
Начальные ее проявления всегда выглядят как нечто бредовое и сумасшедшее. Чувства при этом возникают очень сильные, поляризованные, и с ними сложно справляться. Кроме того, на уровне рациональном новое всегда вызывает сопротивление, так как оно меняет и усложняет наш сложившийся внутренний образ, представления о мире, о себе и нарушает привычное течение жизни. Именно так и формируется кризис, в котором актуализируется та или иная травма.
У мальчика Коула это травма идентификации с мужчиной, в более широком смысле возможность действовать в окружающем мире без страха, право быть активным. А новая способность, которая у него появляется и доставляет столько тяжелых переживаний, это, похоже, понимание людей, их желаний и потребностей.
«Ежик в тумане»
Самый, пожалуй, яркий пример, как в психике появляются новые способности, — это ежик в тумане. Способность понимать окружающий мир, его цельность и сложность сначала выглядит как туман, в котором ежик заблудился, в нем нет причинно-следственных связей и никакого четкого понимания происходящего. В своей архаической форме эта способность выглядит как страх смерти (переживание «меня убьют»). Туман наполнен пугающими образами и вызывает очень сильные чувства. Сначала ежик пугается, бежит, пытается выйти из этой непонятной ситуации, избавиться от тяжелых переживаний и страха. Но постепенно у него накапливается опыт, что пугающие образы не делают ему ничего плохого. Дуб сначала напугал листом, но потом подарил переживание величия и красоты, собака сначала обнюхала (а казалось, что сейчас съест!), а потом принесла потерянный в панике узелок — проявила заботу, а «некто» в реке, которого ежик уже не испугался (амплитуда переживаний снизилась до спокойного принятия), доставил его домой. И домой он пришел, обогащенный этим новым опытом, изменившийся, с более глубоким пониманием мира.
«Сказка о рыбаке и рыбке»
Есть пример неудачи такого возникновения и развития способности: «Сказка о рыбаке и рыбке» Пушкина — история про разбитое корыто. Здесь речь идет о способности развиваться и усложняться в социальном плане, которую старуха не использует. Она монотонно воспроизводит садистически-мазохистический паттерн отношений, только с каждым разом все более неадекватно реальности масштабируя его, делая все более и более грандиозным. Примитивность и пугающие чувства перенаправляются в простое и понятное взаимодействие хищник-жертва, и какие бы новые возможности ни предлагала ситуация (крестьянка, боярыня, дворянка, царица), никакого развития ситуации не происходит. Монотонность переживаний не трансформируется, для трансформации она должна превратиться в фантазии об убийстве. Эта монотонность и грандиозность в конце концов приводит к полной неадекватности (пожелание, чтобы волшебная рыбка была на посылках) и краху всей конструкции. В конце концов старуха оказывается на том же месте, но никакой новой способности она не приобрела, ее психика не усложнилась, поведение не изменилось и ничего не было приобретено.
Биография Никколо Паганини
Можно рассмотреть такой исторически-мифологический пример: жизнь знаменитого Никколо Паганини. В его истории неизвестно, что реальная правда, а что вымысел, но в том виде, в каком она дошла до наших дней, также можно увидеть процесс развития способности. Никколо с детства занимался музыкой, в восемь-девять лет уже писал как композитор полноценные музыкальные произведения. Хотя считается, что заниматься музыкой его заставлял отец, но на мой взгляд это не так. Невозможно сочинять из-под палки, по принуждению, по крайней мере, ничего хорошего из этого не получится, тем более в таком возрасте.
Способность играть на скрипке и других инструментах доставляла, по-видимому, мальчику большое удовольствие. Отец Паганини был откровенным садистом, и именно это удовольствие он пытался у сына отнять: запирал его в чулане «тренироваться», запрещал есть, гулять и играть. Это наиболее действенный способ уничтожить то удовольствие, которое ребенок получал от музыки. Эта способность сначала имела пугающие архаические формы — убить того, кто мешает наслаждаться.
Мальчик был достаточно чувствительный и обратил эту архаическую форму на себя: чтобы не убить других (отца), чуть не умер сам. Кататония, в которую он впал, когда его чуть не похоронили, как раз и демонстрирует конфликт желания убить отца и сопротивления этому желанию. В конце концов, после кризиса (почти смерти) Паганини смог развивать эту свою способность и стал гениальным музыкантом. Если бы он действительно занимался музыкой только под принуждением отца, а сам не получал удовольствия от процесса, он бросил бы эти занятия сразу, как только вышел из-под влияния семьи, а это произошло достаточно рано.
Мужская идентичность
Что касается мужской идентичности, то, вероятно, она была затруднена потому, что мать растит Коула без отца, и в его ближайшем окружении нет подходящей социально приемлемой мужской фигуры. В конце фильма мальчик все же находит такую фигуру в лице психотерапевта. Проявление этого можно увидеть в том, что Коул дает ему совет, как помириться с женой. Коул как бы берет «взаймы» способность психотерапевта понимать людей.
Кадр из фильма «Шестое чувство»
Можно сказать, что вся история Коула — развернутая метафора появления у подростка новых психических качеств, новых способностей. И режиссер проводит зрителя через весь путь их принятия: от ужаса, отрицания, от противостояния им и внутреннего разлада к принятию и возможности использовать эти качества или способности.
Проблемы Коула с одноклассниками и учителями, которые его не принимают, с призраками, которые его преследуют, — это действие проективной идентификации, когда на внешний мир переносится ужас от того, что происходит внутри.
После того как спроецированное содержание переработано (с помощью фигуры детского психотерапевта Кроу, который догадался, что призраки чего-то от Коула хотят), это содержание можно взять себе, присвоить и пользоваться им. Действие проективной идентификации ослабевает, и отношения с окружением налаживаются.
Интересно, что после принятия этой своей способности Коул, участвуя в детском школьном спектакле в роли короля Артура, получает возможность ярко проявить обретенную мужскую идентификацию.
До этого, встречаясь с психотерапевтом, он все время достает из сумки и расставляет в ряд маленькие фигурки разных солдатиков. Если рассматривать символическую сторону этого действия, то мальчик демонстрирует собственное бессилие, неспособность к активности (фигурки — фаллические символы, но мелкие и неспособные его защитить).
Когда проективная идентификация начинает разворачиваться, мы видим эпизод с девочкой, умершей от отравления. Она хватает Коула за ногу, чтобы показать ему место, где спрятана кассета с эпизодом отравления. Нога — тоже фаллический символ, и здесь девочка-подросток, в начале формирования женственности (да, это мертвая девочка по сюжету, но тем не менее!) хватает Коула за ногу. Весьма символичная сцена. И именно в отношениях с этим призраком Коул принимает свою способность видеть их и понимать, чего они хотят, принимает эту свою способность.
В школьном спектакле, где Коулу досталась роль Артура, будущего короля, он, согласно легенде про Экскалибур, вытаскивает меч из камня и демонстрирует его зрителям. Для мальчика это момент торжества и завершение процесса идентификации. Его школьные враги на фоне такого триумфа выглядят незначительными и нестрашными, а проблемы — разрешенными. Меч — очень яркий фаллический символ, а ранний подростковый возраст Коула (ему девять лет) — это возраст повторной регрессии к травмам раннего детства, время справиться с ними и усложнить собственную гендерную идентичность. Что, собственно, с мальчиком и происходит после того, как он принимает свою способность понимать людей, их мотивы и потребности.
Его психика усложняется, мир становится более интересным, и кризис заканчивается переходом на новый этап развития
Психотичность и образность
Если рассматривать рассказанную историю с точки зрения теории психоанализа, то она будет ужасно скучной. Но в фильме режиссер использует архаичные и пугающие образы, которые вызывают яркие и сильные чувства. Именно благодаря таким образам зритель может присоединиться к повествованию, прожить его вместе с главными героями. В этом случае архаика и некоторая психотичность (безумие) делают содержание фильма более универсальным и вызывают у нас сопереживание, а также понимание механизма кризиса психического развития. Это, в свою очередь, дает возможность получить опыт прикосновения к инсайту, который разрешает ситуацию.
Интересно, что фильм породил кучу формальных подражаний сюжетному приему: финальный твист переворачивает происходящее с ног на голову. Малкольм Кроу оказывается призраком — пациент, который забрался к нему в дом, убил психиатра. Но фильмы, использовавшие этот прием, не получили такого успеха и популярности, как «Шестое чувство». Мне кажется, именно потому, что, помимо ловкого сюжетного поворота, история Шьямалана наполнена глубоким смыслом. Она позволяет нам почувствовать процессы, происходящие в сложном мире человеческой психики, и взглянуть на те механизмы, которые там действуют.
