Что такое «дарквоук»
Термин «дарквоук» стал популярным в начале 2025 года, вскоре после инаугурации Дональда Трампа на пост президента США. Дарквоук принято считать социальным медиа-феноменом, который в некотором смысле является одной из вариаций воук-культуры, которой присущи идеи социальной справедливости и преимущественно поддержка левых взглядов.
Дарквоук — это тактика политической коммуникации, которая предполагает более агрессивную и прямую стратегию взаимодействия со сторонниками правых и консервативных идей. Так, если адепты культуры воукизма предполагали, что решение проблем и конфликтов возможно путем открытого разговора, сторонники дарквоук отходят от этой идеи в пользу прямого противостояния и даже насилия — как в реальном мире, так и в онлайн-среде в виде кибербуллинга, попыток заблокировать чью-либо страницу и не только.
Люди, которые относят себя к движению дарквоук, используют хэштег #darkwoke в описании своих профилей в соцсетях
Некоторые делают это иронично, чтобы продемонстрировать упадок культуры экологичной и рассудительной коммуникации между людьми разных взглядов, другие же — вполне серьезно. Нередко в культуре дарквоук набирают популярность мемы с черным юмором (особенно вирусными они стали после убийства консервативного правого блогера Чарли Кирка) и провокационные посты.
Последние тоже привлекли внимание СМИ после убийства Кирка — в одном из них автор, например, выражал радость, что дочь убитого консерватора наконец «получила право распоряжаться своим телом» после гибели отца, который , что женщины не должны делать аборт в ситуации изнасилования — даже в том случае, если бы жертвой насилия была бы его собственная дочь.
Сами же представители Демократической партии США, с которой связывают движение дарквоук, выступают с критикой его участников и напоминают, что агрессия не может быть выходом из конфликта. Тем не менее, дарквоук по-прежнему остается популярным сообществом — и Psychologies решил разобраться, почему так произошло и что это говорит об обществе.
Что привело к появлению дарвоук
Медиаисследователь, кандидат политических наук
Кризис социальных платформ
Дарквоук как явление не нарушает каких-то уже плюс-минус устоявшихся представлений о кризисе глобальных социальных платформ и Web 2.0 в целом. Вспомним характерные симптомы этого кризиса:
предельная идеологическая поляризация общества;
упадок рациональной коммуникации;
нездоровая зависимость от правил, навязанных американскими бигтех-корпорациями и выгодных в первую очередь им самим.
Все как будто бы сходится. Да, мы наблюдаем продолжающееся отдаление друг от друга активных интернет-аудиторий, скучковавшихся на базе разнообразных идеологий (или квазиидеологий, тут уже как посмотреть).
Да, эти аудитории не стремятся ни к какому делиберативному консенсусу, даже просто к поиску позиций, где хотя бы можно, что называется, agree to disagree — соглашаться не соглашаться
Наоборот, они все больше заостряют свои риторические, меметические и прочие орудия. Как мы видели на примере убийства Чарли Кирка, это «прочее» — смертоносное — к огромному сожалению, может относиться не только к цифровому миру, но и к реальному.
Экономика внимания
Безусловно, все это разворачивается на фоне механизмов экономики внимания при позднем цифровом капитализме, где контент тем более интересен для системы, чем интенсивнее он циркулирует в ней.
Говоря простыми словами, чем больше внимания (просмотров, репостов, комментариев) контент аккумулирует, тем более он полезен для алгоритмов и, следовательно, ценен социальным платформам, которые стремятся максимизировать свою рекламную и инвестиционную прибыль.
Понятное дело, что «пожухлая и пресная» взвешенная позиция здесь проигрывает в конкуренции за пресловутые просмотры кричащему, эмоциональному и «однозначному» мнению, не терпящему ни полутонов, ни нюансов
Такое яркое мнение аудитория распространит с нескрываемо большим усердием, а алгоритмы с большей вероятностью превратят его в прекрасно воспламеняющееся топливо мобилизации цифрового правосудия против той или иной неугодной персоны (вне зависимости от факта прописки этой персоны в одном из сегментов системы политических координат, или ношения презираемого и даже неприличного в наше время статуса «над схваткой»).
Проблема в том, что гореть в этом нашем интернете уже практически нечему, и возникающие из сезона в сезон несвежие инфоповоды либо вгоняют в тоску, либо провоцируют пассионарных ребят на повышение градуса.
В итоге общественно-политический дискурс все еще нормально так зависит от все больше дающих сбой механизмов социальных медиа, их алгоритмов, аффордансов, а сами интернет-сообщества толкаются в переполненных и затхлых эко-камерах. Тезаурус продолжает сжиматься, а опосредованная интерфейсами коммуникация деградирует. «Скажи мне, какой флажок стоит возле твоего юзернейма, и я скажу, кто ты» и всякое такое прочее.
«Гонка вооружений»
Ситуация 2025 года кажется беспросветной — с точки зрения соцсетей и культуры в целом, маятник цинизма и хейтспича, качнувшись вправо, качнулся влево, а консервативная стрелочка таки повернулась (просчитались, но где?).
Но даже в этом контексте, скорее, мы имеем дело со своеобразной «гонкой вооружений», когда заряженные сторонники той или иной идеологии повышают ставки в бесконечных онлайн-баталиях. Естественным образом потихоньку отбрасываются сдержки, нормы морали и прочий политес. Кто первым начал — базированные любители поныть по поводу повесточки или соевые борцуны за социальную справедливость — вопрос, скорее, праздный и не имеющий практической значимости.
Важно и то, что цифровое пространство дает площадку и «нативным» контентмейкерам, которые свой капитал набирали как блогеры и инфлюэнсеры, и пришлым извне товарищам, а именно — политикам, лидерам мнений, традиционным качественным медиа
Первые осознают свое влияние в интернете и стремятся распространить это влияние и на реальный мир. Вторые же не хотят растерять свои аудитории и свой электорат, а потому вынуждены играть по обновленным правилам, делая такие вещи, которые в аналоговом мире считались бы или неприличествующими или попросту неприличными — например:
распространение самых немыслимых теорий заговора;
пренебрежение фактчекингом;
поражающие своей глупостью карикатуры на политических оппонентов, с такой гордостью выставляющиеся в официальных аккаунтах умных вроде людей.
Благодаря такому вот «перекрестному опылению» и возникает новая оцифрованная медиаполитическая реальность: менее формализованная и управляемая, более нестабильная, грубая и хаотичная. Пошлая. Короче говоря, непредсказуемая.
Дело здесь, наверное, не столько в том, что мы живем в эпоху постмодерна (или метамодерна) или в эпоху новой искренности (или новой нормальности), сколько в идеальных условиях для идеального шторма, когда смена поколений (в том числе политических) совпала с очевидным коммуникационным изобилием начала XXI века.
Формирование прекариата
Мы понимаем, что, с одной стороны, планка вступления в политическую жизнь для молодых существенно снизилась. С другой же знаем, что глобальные экономические изменения привели к формированию нового опасного класса — прекариата, лишенного каких-то существенных социальных гарантий, не понимающего твердо и четко карьерных (и каких бы то ни было иных) перспектив, обедневшего, выгоревшего.
Прекарная молодежь (не вся, но весьма заметная, активно коммуницирующая в сети, «громкая» ее часть) вне зависимости от убеждений винит в своем не очень приятном положении старшее поколение, погрязшее в коррупции и лжи, и следовательно — распространяет свой ресентимент и свое недоверие на сложившиеся институты, на медиа и на привычные модели и практики социально-политического участия. Связанные с этими моделями и практиками коммуникационные нормы, таким образом, также подвергаются сомнению и осмеянию.
Дарквоук хоть и является ответочкой на, будем честны, дурное соцсетевое поведение правых (в том числе радикальных правых), левые (как умеренные сторонники того же воукизма, так и опять же — радикальные) тоже во многом инвестировали в сложившуюся ситуацию.
В общем, деградация идеологической дискуссии до производства циничных мемов — это, конечно, печально
Но не может не печалить еще больше и тот факт, что консенсус как таковой в крайне поляризованном обществе стал практически невозможен, а ситуация, когда противника (да даже просто сторонника хоть какой-то примирительной позиции) осмеивают и, таким образом, исключают из коммуникации — нормой.
Ведь одно дело — дискуссия, пусть с большими ставками и на повышенных тонах, и совсем другое — обмен не требующими осмысленного ответа инвективами, мобилизация клоунских смайликов и ведение остроумных диалогов со скриншотами, не говоря уже о совсем подрывной работе вроде организации набегов ботов ради дальнейшего бана и написания жалоб.
Противоборствующие стороны не видят в друг друге соперников, скорее — удобную цель, атаковав которую можно и сторонников своих активизировать, и о важности общего дела напомнить, и дополнительный смысл своему сетевому присутствию придать, и социальными поглаживаниями заняться.
За месяцы с избрания Дональда Трампа президентом США какого-то фундаментального сдвига в этих социальных динамиках не произошло, только вот атмосфера в и так мало соприкасавшихся друг с другом информационных пузырях как будто бы стала совсем удручающей. Не выходи из комнаты, не трогай траву.
