В сентябре-октябре Psychologies.ru, Школа писательского и сценарного мастерства и проект объявили опен-колл «Как память становится текстом». В течение месяца мы получали множество удивительных, трогательных и очень правдивых историй — о детстве и родителях, переездах и работе, любви и расставаниях.
Всего на конкурс поступило более 400 текстов, из которых редакция Psychologies.ru выбрала дюжину для публикации на сайте. И сегодня мы хотим поделиться рассказом Натали Верна «Кадрики».
«Кадрики»
Все началось с розового пузыря от жвачки. Крупным планом. Потом пузырь лопнул, и появился Олькин Кирилл. С голубым шариком мороженого в одной руке и букетом розовых гвоздик — в другой. И одет он забавно был — в бирюзовый пиджак. Там вообще все ярко и красиво сочеталось. А под видео Олька написала, что они решили снять тренд в стиле Уэса Андерсона.
Я понятия не имела, кто такой этот Уэс Андерсон. Тиктокер? Но спросить было как-то стыдно, поэтому поискала в интернете. Оказалось — режиссер. До этого дня я вообще не задумывалась о том, что существуют режиссеры. Знала, конечно, что они существуют, просто существовали они как-то мимо меня.
Решила посмотреть какой-нибудь фильм этого Уэса, а то что я одна не в теме. А какой? У него их пруд пруди. Написала Ольке:
— У тебя какой фильм Уэса Андерсона любимый?
А она мне:
— Да я не смотрела ни один.
— А как поняла, что надо снимать для тренда?
— Ты тоже хочешь? Посмотри несколько видосиков из тренда, фотки с кадрами из фильмов, все поймешь.
И ссылку скинула еще на статью, где давали советы, как тренд снять.
Я стала кадры смотреть — и провалилась. Все такое яркое, симметричное, аккуратное, как будто кукольное. На одном кадре увидела девочку с биноклем. Так и выбрала, какой фильм посмотреть, — «Королевство полной луны». Дальше не знаю, что со мной случилось. У меня мир наизнанку вывернулся. Все стало пресным без картинки Уэса. За неделю все его фильмы пересмотрела. Даже «Бутылочную ракету» — самый первый фильм Уэса. И пошла по кругу.
— Мой любимый фильм теперь «Семейка Тененбаум». Посмотри! — написала я Ольке.
Они с Кириллом на выходных прилежно посмотрели.
— Ерунда какая-то. Все чушь несут весь фильм. И отношения ненастоящие. Фарс, а не отношения. Семейка Ку-ку, вот как их назвать надо было, — поделилась со мной впечатлениями Олька, когда мы в понедельник вместе в школу шли.
У меня внутри так горячо стало от обиды, даже затошнило. Как будто это Олька меня лично оскорбила. «Сама ты ненастоящая!» — хотела я ей сказать. Но вместо этого ответила цитатой из фильма:
— «Семья — это не слово, это приговор».
Олька глаза закатила. Приложила ладони лодочками ко рту, как делает иногда в лесу, когда звук кукушки изображает. Ку-ку, в общем, опять сказала!
Мне стало так одиноко от того, что она меня не понимает. Мы последние полгода вообще меньше стали общаться — это логично, у нее же Кирилл. Мы сами вместе на Новый год одно и то же желание загадали: чтоб у нас парни появились. Но я себе это не так представляла: думала, мы вчетвером будем гулять, а мой парень где-то потерялся. Может, нельзя было одинаковые желания загадывать?
Вечером я нашла в соцсети сообщество поклонников Уэса и наконец-то оказалась на своем месте
Каждый день там размещали фрагменты из фильмов, фото и цитаты, народ выкладывал косплейные фотки. И там же я познакомилась с Зиссу. Я его заметила, потому что он писал комментарии под каждым постом.
У меня на аватарке уже к тому моменту была фотка, где я с биноклем стою. Не на маяке, конечно, но тоже красиво. Олька в поле меня сфоткала. Я ей тогда не стала говорить, что фотографируюсь в стиле героини из фильма Уэса, чтобы опять не кукукала. А у Зиссу на аватарке был просто Стив Зиссу из фильма.
Потом я стихотворение написала и выложила в сообщество:
«Жизнь блеклая стирает краски Уэса,
И жить тебе уже неинтересно.
Мой поезд потерялся на ходу,
Подлодка утонула где-то,
И сколько я ищу ответы —
Не найду».
Зиссу пришел ко мне в личку — ему очень стихотворение понравилось. Сказал, что тоже чувствует это экзистенциальное одиночество.
— Как будто я сам это написал. Если бы я умел писать стихи.
Мы разговорились. Так странно — у человека даже нет лица на аватарке, а чувствуешь с ним близость. Я ему все рассказала: что хочу учиться на режиссера, что Олька — моя лучшая подруга, но у нее теперь Кирилл, что мой любимый завтрак — шакшука. И про фильмы Уэса, конечно, говорили без конца.
Так я и влюбилась. Однажды утром это поняла: почувствовала, как сердце выпрыгивает из груди, когда открываю сообщения и надеюсь, что Зиссу уже прислал мне «кадрики». Это мы с ним придумали: в течение дня фотографировать все, что кажется подходящим для фильмов Уэса, а потом слать друг другу. И стихи из меня посыпались, как шоколадные драже из пачки.
— Пришли свою фотку, — попросил Зиссу однажды. — За биноклем на аватарке не видно твоих глаз. А я уверен, что они прекрасны.
У меня в горле пересохло. По фотографии можно догадаться, в каком я классе, а мы возраст как-то не обсуждали. Он только обмолвился разок, что в универ ходит, ну а я — что в школу. Но я посмотрела несколько крутых видео по макияжу, накрасилась, чтобы старше выглядеть, и отправила фотки Зиссу. Будь что будет.
— Ты вылитая Марго, — написал он мне, а это лучше любого комплимента.
Я тоже его попросила прислать фотки. И он прислал — себя на вершине холма рядом со спортивным комплексом. В красной шапке, как у Стива Зиссу, натянутой до бровей, и солнцезащитных очках. Но мне и этого хватило.
А потом я посреди ночи получила новое сообщение от Зиссу:
— Это не сон и не бред. Я люблю тебя. Давай встретимся.
Такой счастливой я себя еще никогда в жизни не чувствовала. Последний раз что-то отдаленно похожее было в шесть лет, когда я впервые оказалась на канатной дороге над морем.
Невероятный восторг и одновременно — страх, шевелящий волоски на предплечьях
Конечно, обо всем рассказала Ольке.
— Покажи его фотку, — потирая ручки, попросила она.
Я и показала.
— Ничего же непонятно, — расстроилась Олька. — Мне вообще кажется, это мужик какой-то.
— Ну он старше меня. В универе учится, — пробормотала я. Только теперь стало казаться, что что-то не так.
— Насколько старше-то? Сколько ему лет? Лизка, о таких вещах спрашивать надо. В универе — это же ему лет семнадцать-восемнадцать минимум.
— Какая разница? Вот в «Академии Рашмор» в одну и ту же девушку-учительницу был влюблен и школьник, и вообще дед. И у обоих была настоящая любовь.
— И что, с обоими училка твоя встречалась? — напала Олька.
— Нет, конечно. Я тебе про любовь! А ты про пошлятину какую-то, — возмутилась я.
— Любовь любовью, а пошлятина по расписанию. Лиз, выясни у него все по-человечески: сколько лет, куда зовет. И мне скажи, если все-таки пойдешь, чтобы хоть кто-то знал, где тебя искать.
А как о таком спросишь? Вот скажет Зиссу, что ему 20. А мне 13. Ну и что? Кто об этой разнице вспомнит через десять лет? Но Зиссу оказалось не 20. И даже не 30.
И встретились мы с ним совсем не так, как я мечтала, — потому что Олька меня предала
Когда я ей рассказала, что иду к Зиссу в гости и что он обещал мне сам приготовить шакшуку, она совершенно спокойно меня отпустила. Только попросила все-таки скинуть адрес, где я буду.
— Да, я тревожная, сорян! — улыбнулась Олька.
На свидание я оделась в розовое платье — мы собирались смотреть «Королевство полной луны». А у подъезда Зиссу меня уже ждали родители. Олька им все рассказала.
— Пусть меня Лизка убьет и до конца жизни со мной говорить не будет, зато ее никто не обидит, — вот что она сказала. Это с маминых слов. Когда я увидела маму у подъезда, то все поняла. И счастье мое треснуло, как тонкая пленка льда на осенней луже.
— Ты мне не доверяешь! Ты хочешь, чтобы я дома, как в башне, торчала! — кричала я на маму, которая пыталась со мной поговорить. А папа выглядел так, будто Медузе Горгоне в глаза заглянул — застывший был весь и посеревший.
— Мы просто познакомимся с ним все вместе, — твердо сказала мама.
Стыд-то какой! Пришла на свидание с родителями. Я хотела вырваться и сбежать, но вместо этого поднялась по лестнице на второй этаж. Нажала на кнопку звонка, тренькнувшего как птичка. За секунду до того, как дверь открылась, у меня еще была надежда. Но за дверью оказался гладковыбритый мужчина лет тридцати-сорока. В красной шапке. Глаза голубые, навыкате, и довольная улыбка. Из густых черных бровей выбивались седые волоски — я только на эти волоски и могла смотреть.
— Пришла моя Марго! — торжественно сказал Зиссу. Это все, что я от него услышала. Из тени лестничной клетки вышел мой оживший папа, которого даже Горгона не остановит, если он захочет меня защитить. А мама увела меня обратно в машину. Не помню, как мы вышли. У меня гудело в ушах, а перед глазами застыли зеленые полоски краски на бетонных ступенях.
В тот вечер я долго плакала, даже ребра заболели. Сначала плакала одна и никого не пускала, а потом так устала, что стала плакать в мамины коленки. Мама гладила меня по волосам и молчала, пока я сама не заговорила.
— Неужели меня нельзя любить? — спросила я.
— Ох, Лизка! — не сразу ответила мама. Голос у нее дрогнул — тоже вот-вот заплачет. Но мама собралась. — Помнишь, когда ты была маленькой, я рассказывала, что незнакомые взрослые не должны просить помощи у детей? Они должны просить об этом других взрослых. Тут что-то похожее. Даже если он правда тебя полюбил, ведь, конечно, тебя можно любить, он, как взрослый человек, должен был себя остановить и не ввязываться в отношения с девочкой.
— Я сама не сказала ему, сколько мне лет, — попыталась я оправдать Зиссу.
— Ты сказала, что школьница. И он видел твои фото. Даже будь ты в одиннадцатом классе — ему 36, Лизунь. Он работает в университете, а не учится. Папа твой уже все узнал.
— Значит, это была неправильная любовь, — выдавила я из себя. Эта мысль особенно меня задела. И я зарыдала с новой силой.
— Не бывает неправильных чувств, они просто есть и все.
— Ты сама сказала, что любовь Зиссу – ошибка!
— Нет, я сказала, что его поступок – неправильный. Не чувства управляют нами, а мы ими. Но придется это прожить. Мне так жаль, малышка.
— И мне жаль, — еле слышно пробормотала я.
Я заснула, как в детстве — мама лежала рядом и гладила мои стопы.
Больше Зиссу никогда мне не писал, хотя я еще долго ждала и все находила «кадрики» для него. Пока однажды вдруг в моей голове не соединился в одно целое образ Зиссу, которого я так любила, с образом мужика, открывшего мне дверь. В этот же день я решила простить Ольку.
А перед тем как пойти к ней, удалила «кадрики» с телефона.
