«Мы врем своим телом с утра до вечера – и другим, и себе»

С одной стороны, у каждого человека, в общем-то, свои индивидуальные отношения с телом. С другой, безусловно, есть и некий культурный контекст, в рамках которого мы относимся к своему телу.

Сейчас стали популярны всякие практики, которые поддерживают внимание к телу, к его сигналам, возможностям. Те, кто ими занимается, на него смотрят несколько по-другому, чем те, кто от них далек.

В нашей христианской культуре, особенно православной, все равно остается этот оттенок разделения на дух и тело, на душу и тело, на себя и тело. Отсюда возникает то, что называется объектным отношением к телу.

То есть оно – некий объект, с которым можно как-то обращаться, улучшать его, украшать, наращивать мышечную массу и так далее. И эта объектность мешает себя осознавать телом, то есть целостным человеком.

Давайте подумаем, что это такое. Как я уже сказала, в христианской, особенно православной, культуре тело отчуждалось тысячелетиями. Если брать более широкий контекст вообще человеческого общества, то вопрос стоял так: тело носитель индивидуума или наоборот? Кто кого носит, грубо говоря.

Понятно, что мы физически отделены от других людей, каждый из нас существует в своем теле. В этом смысле обращение внимания на тело, на его сигналы поддерживает такое свойство, как индивидуализм.

При этом все культуры, безусловно, поддерживают определенную унификацию людей: мы едины, мы чувствуем одно и то же, нас многое объединяет. Это очень важный аспект существования. То, что создает связь между людьми одной национальности, одной культуры, одного социума.

Но тогда встает вопрос о балансе между индивидуальностью и социальностью. Если, например, избыточно поддерживать первую, то человек обращается к себе и своим потребностям, но начинает выпадать из социальных структур.

Иногда становится и одиноким, поскольку становится такой альтернативой существованию многих других. Это всегда вызывает и зависть, и раздражение. За индивидуализм, в общем, приходится расплачиваться.

И наоборот, если человек обращается к общепринятому «мы», ко всем существующим догмам, нормам, тогда он поддерживает очень важную для себя потребность в принадлежности. Я принадлежу к некоторой культуре, некому сообществу, телесно я узнаваем как человек.

Но тогда между индивидуальным и общепринятым возникает противоречие. И вот в нашей телесности этот конфликт очень ясно воплощается.

Я думаю, так проявляется расщепление на духовное и телесное, на верх и низ, свойственное нашей культуре. Все, что касается «пи-пи», естественных отправлений, находится внизу, в той самой культурно-отвергаемой части.

То же относится и к сексуальности. Хотя про нее вроде бы уже все говорится. Но только как? Скорее, в объектном отношении. Я вижу, что пары, которые приходят на прием, все равно испытывают сложности в коммуникации друг с другом.

Хотя вокруг много всего, что можно назвать сексуализацией, это не очень помогает людям в близких отношениях, а, скорее, искажает их. Стало разрешено об этом легко говорить, зато, наоборот, стало сложно говорить о каких-то чувствах, об их нюансах.

Все равно разрыв этот сохраняется. Просто перевернулся. А во французской или, шире, – католической культуре нет такого ярого отвержения тела и телесности.

Про каждого сказать невозможно. Для этого нужно с каждым встретиться, поговорить и что-то про него понять. Могу сказать про какие-то особенности, с которыми я сталкиваюсь.

Довольно много приходит на прием людей, у которых нет ясного осознавания себя и как личности, и как личности, воплощенной в теле. Есть те, у кого искаженное восприятие собственных размеров, но они этого не осознают.

Например, взрослый, крупный мужчина говорит про себя «ручки», «ножки», какие-то еще уменьшительно-ласкательные слова употребляет… О чем это может говорить?

О том, что в какой-то своей части он находится не в том возрасте, не в том размере, в котором он пребывает. Что-то в его личности, в его личном индивидуальном переживании больше относится к детскому возрасту. Это обычно называют инфантильностью.

У женщин есть другое искажение, которое я тоже наблюдаю: хочется быть поменьше. Можно предположить, что это какое-то неприятие своего размера.

Когда я читаю такого рода высказывания, я вижу одну важную особенность. О теле говорят так, будто оно изолировано. Сигналы тела где? Сигналы тела кому? Сигналы тела в какой ситуации?

Если говорить о психосоматике, часть сигналов предназначена самому человеку. Боль, она кому предназначена? В общем-то, мне. Чтобы я прекратила делать что-то такое, что меня ущемляет. И в этом случае боль становится очень уважаемой нашей частью.

Если взять усталость, дискомфорт – этот сигнал относится к какой-то пренебрегаемой, часто игнорируемой части. У нас же принято усталость не замечать.

Иногда болевой сигнал предназначен для того человека, в отношениях с которым эта боль возникает. Когда нам сложно сказать, сложно выразить свои чувства или нет реакции на наши слова.

Тогда психосоматические симптомы уже говорят, что нужно от этого дистанцироваться, чем-то другим заняться, уделить себе внимание наконец-то, поболеть. Поболеть – то есть выйти из травмирующей ситуации.

Получается, что одна травматическая ситуация заменяется на другую, более понятную. И можно перестать к себе относиться слишком требовательно.

Когда я болею, мне становится чуть менее стыдно, что я c чем-то не справляюсь. Появляется такой легальный аргумент, который поддерживает мое личное самоуважение.

Я считаю, что многие болезни помогают человеку немножко изменить отношение к самому себе в лучшую сторону.

Как ни странно, непростой вопрос. Телесные терапевты часто эту фразу употребляют. Она красиво звучит, на мой взгляд. С одной стороны, это правда.

Вот, например, мама маленького ребенка очень быстро узнает, что он заболевает. Она видит, что глазки потускнели, живость исчезла. Тело сигнализирует об изменениях.

Но с другой стороны, если вспомнить про социальность человека, то половина нашего телесного существования состоит в том, чтобы соврать другим о себе. Я вот прямо сижу, хотя мне хочется поникнуть, какое-то настроение не то. Или, например, я улыбаюсь, а на самом деле злюсь.

В общем, мы врем своим телом с утра до вечера, и самим себе тоже. Например, когда игнорируем усталость, как бы говорим себе: «Я гораздо крепче, чем ты мне пытаешься показать».

Телесный терапевт как эксперт может считывать сигналы тела и основывать на них свою работу. Но остальным это тело врет. Какие-то мышцы поддерживают маску, которая предъявляется другим людям.

Есть прекрасные возможности: танцевать, петь, ходить, плавать, заниматься йогой и прочее. Но тут важная задача – замечать, что мне нравится, а что не очень. Научить себя различать те самые сигналы тела.

Получаю я удовольствие или как-то удерживаю себя в рамках этого занятия. Просто на уровне нравится/не нравится, хочу/не хочу, не хочу/но буду. Потому что взрослые люди все равно живут в этом контексте. И это очень помогает просто узнавать себя.

Делать то, что когда-то хотелось. Находить на это время. Главный вопрос времени – это не то, что его нет. А то, что мы его не выделяем.

Вот взять и в своем расписании выделить время на удовольствие. Для одного это гулять, для другого – петь, для третьего – валяться на диване. Выделять время – это ключевые слова.