Мир еще никогда не был таким сложным и информационно насыщенным. И дети, которые растут в нем, — совсем другие дети. Когда я писала кандидатскую диссертацию, был вопрос, где взять литературу. Сейчас вопрос — как от нее избавиться. Каждый день в любой области знаний выходят десятки хороших научных статей, которые не то что осмыслить — прочитать некогда.
Получается, информация — что есть, что ее нет. Ты ведь не можешь ею воспользоваться. В этой связи неясно и что делать с образованием. Мы же не можем держать детей в школе 20 лет! С другой стороны, не можем делать вид, что все закончилось на Ньютоне. Потому что после Ньютона много чего еще было. Выходит, мы обманываем детей. У человечества уже есть далекоидущие знания, а мы скрываем их. Значит, нужно говорить не обо всем. Как-то урезать эти знания. Но как урезать, по какому принципу? Никто не знает.
У меня был критический период в жизни, когда я подумала: «До чего мне все осточертело: и Академия наук, и все это. Пойду детей в школу учить». Но я быстро опомнилась — испугалась. Подумала: вот сидит в классе 20 человек, откуда я знаю, кто они? Один из них, может быть, Эйнштейн, второй — Моцарт, третий — Гитлер. Как я смею их учить? Многие учителя счастливо не боятся этого факта. Они считают, что вот сидят там, и им надо что-то показать строго по программе пединститута.
Открывайте Google, если забыли, как делать соус. Это не то место, где ищут серьезную информацию
Может быть, не надо вкачивать в детей такое количество информации? Зачем им, условно, знать таблицу логарифмов? Или когда Наполеон женился на Жозефине? Google ответит за 1,5 секунды. Но если мы отступим на другой полюс, у нас будут тотальные дилетанты везде. Они не будут знать ничего, кроме общих идей, что тоже плохо. Я же, например, не хочу попасть к хирургу, который знает общие идеи. Я хочу попасть к специалисту, который хорошо знает анатомию.
Может быть, тогда надо учить детей извлекать информацию? Например, мы часто говорим студентам: «Открывайте Google, если забыли, как делать соус. А вообще это не то место, где ищут серьезную информацию». И даем список сайтов, которым доверяем. Учить надо метавещам — где брать, где искать. Детей надо научить учиться.
Как классифицировать и правильно упаковывать информацию?
Мне постоянно присылают статьи о мозге. Вот куда их положить? На одном компьютере у меня есть папка «Другое», а на втором — «Other». И там, поверьте мне, настоящая свалка, разобрать ее нельзя. То есть я сама с собой играю в игру, что все это сохранила и когда-нибудь прочитаю. Когда-нибудь. Но, скорее всего, никогда это не сделаю.
Вот в голове-то у нас то же самое происходит. Меж тем объем памяти у мозга гигантский — 300 лет можно смотреть всякую ерунду, и все равно места хватит. Но разложить это все по полочкам, а потом найти, вспомнить часто очень сложно, а иногда невозможно.
Мозг запоминает все, мимо чего он прошел, что попробовал, унюхал, потрогал и так далее. Мозг не решето, из него ничего не высыпается. Поэтому не надо слушать плохую музыку, не надо читать плохие книги, не надо есть и пить всякую гадость, не нужно общаться с плохими людьми. Это все там останется, весь этот яд там будет лежать. Вы можете даже не знать о его существовании, но когда-нибудь это вылезет наружу.
Мозг вообще сложнейшая из систем, сопоставимая со Вселенной. Ничего сложнее мозга мы не знаем. Если эта система правильно работает, значит, она знает, как работать. Если нам удастся подсмотреть, как она это делает, возможно, сможем понять, как организовать общество? Большинство вещей, которые мы делаем, вообще не попадают в сознание. Мозг сам все решает, и это оскорбительно для нас. То есть у нас внутри живет монстр, про которого мы говорим: «Наш мозг», а он в это время смеется гомерически. Кто кому на самом деле хозяин — мы ему или он нам?
Мы знаем, что в мозге есть функциональные блоки — одни ответственны за память, другие за языки, творчество и так далее. Но вообще все зоны мозга занимаются всем, и, если вам на голову упадет кирпич, вы ни говорить не сможете, ни творить. И если вы подключите к голове томограф, увидите, что там происходит. Особенное впечатление на меня произвел мозг синхронного переводчика. Я не понимаю, как они еще живы. Горит мозг, полыхает — там работает все, аж взрывается! Это онлайн-работа, очень сложная, стрессовая, на опережение.
Зеркальные системы
Джакомо Ризолатти открыл зеркальные системы в мозге. Они включаются не тогда, когда вы сами что-то делаете, а когда наблюдаете, как это делает кто-то другой. Это основа любой коммуникации, любого обучения. Уже доказано, что у людей с аутизмом и шизофренией эти системы поломаны. Они живут в собственном мире, и у них нет никакой возможности выйти из него и посмотреть на ситуацию другими глазами.
Представьте: вам предстоит трудный разговор. Вы понимаете, что будет нелегко, но вам надо выиграть, вам надо подготовиться к этому разговору. И это значит, что вы должны его продумать не только со своей точки зрения, но и с точки зрения партнера. Если вы не сможете это сделать, считайте, что проиграли заранее. Он вам: «Это альфа», а вы ему: «Это омега» — сколько так можно беседовать?
Способность посмотреть на ситуацию глазами другого — одна из высших функций, которая, кроме человека, есть только у дельфинов, высших приматов и у врановых, то есть у ворон. Представление о сознании, о состоянии другого и планирование действий с оглядкой на них дает огромное поведенческое преимущество.
Люди, которые рано начали петь, музицировать, сильно отодвигают своего Альцгеймера
Мы можем говорить, что есть люди быстро обучаемые, и у них будет такая картинка в мозге, а есть медленно обучаемые. Но из того, что человек учится быстро, не следует, что он более умный! Все люди разные, извините за тривиальность. Эйнштейна в школу с трудом взяли. Говорить поздно начал, туго соображал. А это Эйнштейн. Из того, что он медленно двигается, следует только то, что он медленно двигается, и больше ничего.
Занятия музыкой ускоряют и активизируют работу мозга
Люди, которые рано начали петь, музицировать, сильно отодвигают своего Альцгеймера. Потому что музыка, если начать ею заниматься в раннем возрасте, — это очень интенсивная тренировка. Эти долготы, длинноты, ударения — они улучшают качество нейронной сети, делают мозг более пластичным.
Обучение меняет мозг
Мозг, с которым мы пришли в этот мир, и тот, с которым каждый из нас из него уйдет, — это совершенно разные структуры. В том, с которым мы заканчиваем земную жизнь, написан наш личный текст, ни у кого другого такого нет. Этот текст меняется каждую миллисекунду. Все, что мы сейчас говорим или слушаем, меняет наш мозг физически. Меняется качество и количество нейронов и их связей. Величина нервных волокон и даже та среда, в которой лежат эти нейроны, меняется в зависимости от того, что и как мы учим.
Об эксперте
Татьяна Черниговская — доктор биологических и филологических наук, профессор СПбГУ, Заслуженный деятель науки РФ.
