Заговорить на иностранном языке и переписать сценарий жизни

Одна из клиенток психолога Ирины Гросс рассказала, что другой язык формирует у нее не только иное мировоззрение, но и самоощущение: «Говорю на русском — мне неуверенно и тревожно. Говорю на английском — настроение повышается, тревожность уходит, а вместе с ней испаряется и заявленная проблема». И это действительно так.

Иностранный язык создает новую идентичность, в которой нет запретов и ограничений, ведь в детстве на этом языке никто нас не ругал, не критиковал.

И когда мы начинаем думать на другом языке, мы чувствуем себя увереннее и свободнее

«А вы замечали такой эффект, когда говорите на неродном языке? Проведите эксперимент: подумайте о какой-то своей проблеме, начните говорить о ней на русском; переключитесь (сядьте по-другому); подумайте о той же проблеме, но уже на другом языке; расскажите о ней вслух, — советует Ирина Гросс. — И как вам результат? Что-то меняется?»

Несколько клиентов психолога почувствовали разницу. Но тогда возникает вопрос: если наш родной язык, на котором нас растили и воспитывали, нередко напоминает нам о каких-то неприятных событиях и сложных чувствах, то можем ли мы изменить жизнь, «сменив» язык?

Речь определяет сознание

Мы думаем так, как говорим. «Речь у ребенка формируется вместе с мышлением. Сначала он не думает, а просто воспринимает — видит, ощущает, слышит, вкушает какой-то предмет, явление или действие, — поясняет эксперт, — затем ассоциирует его со словом, которое произносят другие. „Это нос“, „Я тебя люблю“, — говорит мама. Далее формируется понятие, и позднее между понятиями образуется связь».

С самого рождения до момента формирования активной речи — от 0 до 2-3 лет — человек наиболее восприимчив к языковым программам. Ребенок впитывает, присваивает не только само слово, его звучание, но и голос, тон, эмоции, которые его сопровождали. Особенно ярко впечатываются в наше сознание слова, сказанные нам с сильными эмоциями, независимо от того, какую окраску они имели.

Когда мы вспоминаем неприятную ситуацию, она всегда сопровождается эмоционально нагруженными фразами близких. Эта невербальная нагрузка продолжает жить с этой фразой, этим словом и дальше.

Мы вкладываем в слова не только общепринятые значения из словарей, но и собственный опыт, характер, восприятие

Если мы расспросим нескольких русскоговорящих, что они вкладывают в понятие «люблю», у всех будет разный ответ, содержащий личную, уникальную историю. Для кого-то это слово может оказаться не таким приятным и светлым, как для других. Ведь любили всех в детстве по-разному и говорили о любви тоже по-разному.

«Однажды я работала с клиентом, у которого были сложности с деньгами. Слово „богатство“ ассоциировалось у него с негативным аспектом. Его отец часто завидовал другим, более успешным, мужчинам и вслух, при ребенке, осуждал их и критиковал: „Вот урод, наворовал“. Понятно, что клиента разрывало на две части. С одной стороны, хочу быть богатым, с другой, не хочу быть „уродом“. Мы заменили слово „богатый“ на английскую версию „rich“. И это сработало», — рассказывает психолог.

Проявился психотерапевтический эффект другого языка. Человек, произнося «проблему» иными словами, отстраивается от привычных конструкций и воспринимает ситуацию с новой стороны. Часто после такого «взгляда» ситуация перестает казаться проблематичной.

Заговорить на иностранном языке и переписать сценарий жизни

Почему возникает языковой барьер?

Если другой язык — мостик в иную реальность и мировоззрение, то почему мы нередко боимся говорить на нем? Почти каждый, кто изучал иностранный язык, сталкивался с понятием языкового барьера. Кто-то проходил его легче, кто-то сложнее. А кто-то и вовсе не перешагнул. Не потому ли, что мы боимся перемен и свободы от наших пусть болезненных, но таких знакомых и родных травм и страхов? С ними мы уже умеем обходиться, а неизвестность пугает.

У языкового барьера есть две основные причины, считает Ирина Гросс: лингвистическая, когда не хватает практики, и психологическая.

«В тот момент, когда мы отказываемся от своего языка и говорим на другом, мы действительно теряем опору, часть своей идентичности, уверенность и стабильность. Мы снова становимся маленьким ребенком, уязвимым и ранимым. Вот почему некоторым моим клиентам, у которых начальник иностранец, я советую иногда в разговоре с ним переключаться на русский, чтобы возвращать себе свою идентичность, а вместе с ней и уверенность в себе и своих силах», — поясняет она.

Но иногда нам полезно немного переписать свою идентичность, чтобы избавиться от темных пятен на страницах нашей личной истории

Как сделала 42-летняя Алла, у которой с русскими словами связано много горьких воспоминаний. В ее семье было принято не только оскорблять детей словесно, но и бить.

«Несколько лет назад я познакомилась с французом, который приезжал в наш город в командировку. Я не знала ни слова по-французски. Мы изъяснялись на английском, который, к слову, я знала на уровне школьного учебника. Но у меня с детства была мечта — что однажды появится мой мушкетер и я буду жить в другом мире и говорить на красивом языке любви», — делится она.

Сегодня Алла живет во Франции, русскую речь почти не использует. Ее дочь не знает русского — этот язык причинил матери слишком много боли, которую помог «забыть» французский.

Как мышление на иностранном языке меняет жизнь

Действительно ли язык может изменить нашу жизнь?

Когда мы изучаем новый язык во взрослом возрасте, мы сталкиваемся с абстракцией и сами заполняем ее конкретными смыслами. «Например, произнесите русское слово „проблема“ и понаблюдайте за своими ощущениями. А теперь произнесите аналогичное слово „challenge“, у которого несколько значений — „трудная задача“, „вызов“. И снова понаблюдайте за своими ощущениями. В первом случае многие ощущают упадок сил, во втором — подъем», — подсказывает Ирина Гросс.

Если в языке существует больше терминов для описания оттенков цвета, то человек начинает различать их больше и в реальности, убеждена она. В языке племени яганов (Огненная Земля) есть емкое по значению слово, читается как «мамихлапинатапай», что означает «взгляд между двумя людьми, в котором выражается желание каждого, что другой станет инициатором того, чего хотят оба, но ни один не хочет быть первым». Длинная тяжеловесная конструкция из более двух десятков слов превращается в одно легкое и образное слово.

Осваивая новые слова и понятия, мы как будто расширяем свои границы и возможности, учимся видеть мир под иным углом и иначе чувствовать

И с нами неизбежно происходят метаморфозы. Значит, можно это моделировать? «Лично я, когда говорю на английском, чувствую себя умнее, успешнее, взрослее», — признается психолог. Это международный язык, и он дает ощущение выхода из своего родного «детского» мирка, появляется чувство «я могу больше».

На английском не стыдно ошибаться, говорить невпопад и выражать свои чувства. «Как будто бы получаешь какую-то скидку на „совершенство“, оно теперь мне ни к чему, — делится Ирина. — Также на английском хочется быть более позитивной, улыбаться и быть милой и вежливой. Другой язык, который дает мне свободу, — это испанский, я плохо на нем говорю, но на нем позволяю себе быть безумной, страстной, терять голову и творить „странные“ для русскоговорящего человека вещи. Я знаю многих людей, которые выучили второй, третий язык, и их самооценка изменилась, появилось ощущение большей свободы. Разве это не повод для изменений к лучшему?»

Ирина Гросс

Клинический психолог, специалист в области гештальт-терапии и транзактного анализа.