Когда я приступал к роману, мне мерещилась любовная история, в которую попадает мой герой — частный сыщик. На главную роль в этой коллизии я наметил три фигуры: двух девушек-близняшек и женский дух книги о мандрагоре. Но по мере работы все любовные линии оборвались.
Любовь вписана в контекст времени
Мой герой перемещается из нашего времени в условный 1924 год. Скрупулезно воссоздавая плоть того времени, я обнаружил колоссальный отлив всякой романтики. Эпоха уже готовилась к новой мировой войне, и любовь на время сменилась эротикой. Причем эротика приняла агрессивную форму отрицания женственности.
Вспомним моду 20-х годов, особенно германскую: французский стиль томной неги заменил стиль мотоциклета. Девушка-летчик — шлем вместо шляпки, брюки вместо юбки, горные лыжи вместо купальника, отказ от талий и бюста.…
Одев своих близняшек по моде протомилитаризма, я внезапно лишил их всякой желанности для героя из нашего времени. Мой сыщик просто не мог влюбиться в таких ос, да от него никто и не ждал никаких чувств. Если и ждали, только лишь секса.
А роман чтеца (каким становится герой по мере развития сюжета) с духом книги оказался слишком эфемерным. И жесткость исторического контекста не позволила ему состояться.
Любовь вписана в тектоническую активность времени: перед ударом цунами (а война — это всегда кипение всяких чувств, в том числе и любви, особенно острой на фоне разгула смерти) берег пустеет, обнажается пляж, воцаряется сушь. В эту сушь я и угодил.
Сегодня любовь стала интенсивней
Наше время — начало XXI века — вполне пригодно для любви, но тут есть несколько черт…
На мой взгляд, любовь стала интенсивней: чувства стартуют практически с кульминации, с любви с первого взгляда, но дистанция резко укоротилась. В принципе можно потерять голову утром, а к вечеру начать испытывать к предмету любви отвращение. Я, конечно, утрирую, но мысль понятна...
А сегодняшняя мода, в отличие от того, что было сто лет назад, перешла от вещей — от лифа и бретелек, от высоты каблука или типа прически — к образу жизни. То есть в моде не форма, а содержание. Образ жизни, который взят в качестве образца. Образ жизни Марлен Дитрих вызывал скорее шок у современниц, чем желание подражать, в этом явно был риск. А вот образ жизни леди Дианы, которая перед гибелью стала идолом человечества, на мой взгляд, ввел моду на свободу от брака.
И вот парадокс — сегодня сама любовь как таковая в чистом виде вышла из моды. Все современные чувства приязни, влюбленности, увлечения, любви, наконец, идут против течения. В общественном сознании скорее царит аура флирта, эротики и любовной дружбы.
Смысл любви в наше время — создание капсулы, внутри которой два существа игнорируют внешний мир
Любовная дружба — новинка в отношениях между мужчиной и женщиной: сто лет назад дружба категорически не рифмовалась с сексом, а сегодня это, пожалуй, норма. В этой фазе существуют сотни пар, и даже рождение детей не влияет на такой вот стиль отношений.
Брак в его классической форме часто превращается в чистую условность. Посмотрите на голливудские пары: многие из них живут долгие годы фактически как любовники. Они оттягивают формальности как можно дольше, игнорируя даже браки своих повзрослевших детей.
А вот со смыслом внутри любви ситуация намного сложней. Два предыдущих тысячелетия люди считали, что ее смысл — это создание семьи. Сегодня, если ограничить круг размышлений территорией Европы и России, ситуация изменилась. Смысл любви в наше время — создание особого рода монады, единства близости, капсулы, внутри которой два существа игнорируют внешний мир.
Это такой эгоизм для двоих, планета Земля емкостью в два человека. Любящие живут в добровольном плену своих хороших или дурных настроений, словно дети без опеки родителей. И прочие смыслы тут будут лишь помехой.
