Пластика, селфхарм и биполярка: юная дочь Даны Борисовой рассказала о последствиях жизни с зависимой матерью

Что же рассказала Полина

Об операциях

Прежде всего в интервью Полина подтвердила, что совершила уже множество хирургических вмешательств в свой внешний вид. Причем некоторые операции она делала в самый разгар подросткового возраста — с разрешения матери.

«Еще несколько лет назад я делала губы, года два назад — углы челюсти у косметолога („углы Джоли“). Недавно я сделала уменьшение и подтяжку груди, был пятый размер, я сделала третий. И откачала четыре литра жира из живота и из ножек. Часть жира была перенесена в ягодичную область», — перечислила девушка.

Кроме того, она отметила, что «частенько делает биоревитализацию — увлажнение кожи, укольчики гиалуроновой кислоты».

Комментируя все эти процедуры, Полина подчеркнула, что не считает себя «королевой пластических операций», как выразилась ведущая шоу Алена Жигалова. По словам девушки, она лишь «слегка подкорректировала внешность», а сами процедуры воспринимаются ею как бытовое действие: «То же самое, что сходить за хлебом».

О детстве

Говоря о детстве, Полина вспоминала ужасающие случаи: как мать забывала ее в детских комнатах за границей, как однажды выгнала на улицу в Испании без телефона и денег и как в доме постоянно присутствовали капельницы и медицинские препараты. «Помню, как ее забирали в реабилитационную клинику», — подчеркнула девушка, уточнив, что это было самое тяжелое воспоминание из ее прошлого. При этом Борисова отметила, что сейчас их отношения с матерью довольно близкие и теплые.

Что касается отца, то с ним отношения у Полины в детстве тоже не сложились. С папой девушке пришлось остаться лишь однажды — когда мама проходила лечение. «У него было очень сложно, мы были почти незнакомы. Жизнь с ним сильно повлияла на мою психику, даже больше, чем проблемы мамы с зависимостью. Он мог ударить — для него это было нормой. А еще мой отец не умеет извиняться», — рассказала дочь телеведущей.

О психическом здоровье

Полина уже не первый раз открыто заявляет о том, что ей диагностировано биполярное расстройство (по ее словам, болезнь передалась ей генетически — от мамы), а также признается в опыте селфхарма в подростковом возрасте. В кадре интервью тоже видны зажившие шрамы на руках.

Девушка рассказала, что однажды в детстве даже чуть не покончила с собой, но сама попросила взрослых вызвать ей скорую и положить ее в психиатрическую клинику. И это немаловажный нюанс: после эпизода отчаяния Полина сразу же взяла себя в руки. В интервью она неоднократно повторяла, что раньше ей приходилось действовать зрело и хладнокровно даже тогда, когда на это не было сил.

Она призналась и в том, что в детстве практически не плакала. Эмоции приходилось сдерживать, потому что нужно было решать бытовые вопросы и следить за состоянием матери и бабушки (из-за того, что ты была созависимой). Только сейчас, по ее словам, она начала прислушиваться к себе — раньше было просто не до этого.

О «Выживалити. Наследники»

Отдельный блок интервью касался шоу «Выживалити. Наследники». Полина быстро выбыла из проекта, но успела подружиться практически со всеми участниками (о каждом из них она отзывалась с теплом) и даже завести там кратковременный роман, что примечательно. «С одним сотрудником увиделась в его номере. Ну пообщались там…», — уточнила со смехом девушка. Она рассказала, что до сих пор влюблена в этого 20-летнего молодого человека: «Чувства к нему сохраняются, хотя их и нельзя назвать взаимными».

Что стоит за словами девушки — комментарий психоаналитика

Помимо того, что ребенку, находящемуся рядом с зависимым взрослым, приходится постоянно сталкиваться со стрессом, к которому ни его тело, ни его психический аппарат попросту не готовы, он еще оказывается и в ситуации постоянной угрозы потери. И особенно тяжело это переживается, если ребенок живет только с одним из родителей.

В период раннего развития человеку необходимо ощущать себя основным объектом желания матери. Это дает фундамент психике. И только после должна произойти сепарация. В случае с зависимым родителем ребенок не проходит эту стадию, он сразу становится словно отвергнут тем другим, кто в это время олицетворяет для него целый мир. Ведь все желание зависимого движется лишь в сторону веществ. А есть еще и риск реальной потери: ребенку приходится видеть сцены передозировок, приезды скорой помощи, капельницы и так далее.

Да, это происходит всегда при взрослении, но в ситуации зависимости процесс усугубляется тем, что при этом собственное «Я» у ребенка формируется с трудом.

В итоге он как бы «поглощает» родителя (метафорически, конечно), буквально становится им, ведь если объект внутри, то его невозможно потерять. В интервью это заметно (хотя все, описанное далее, не более, чем гипотеза наблюдающего со стороны — реальную ситуацию можно узнать лишь при личном взаимодействии с семьей, об этом важно помнить): Полина говорит теми же словами и интонациями, что и Дана (это подчеркнула и Алена Жигалова), тоже хочет стать телеведущей или корреспондентом, заявляет о недовольстве своей внешностью, как и мама.

Поэтому те же пластические вмешательства в столь раннем возрасте у Полины могут быть не только проявлением дисморфофобии или симптомом контроля и самонаказания, но и бессознательной формой слияния, попыткой не потерять мать, повторяя ее стратегии: в интервью девушка отмечала, что ее мама «помешана» на пластической хирургии.

Хотя и самонаказание, безусловно, может присутствовать в таких ситуациях, ведь чувство вины — частый спутник детей зависимых родителей. В раннем возрасте они не могут объяснить себе, почему лишены родительского внимания, и самообвинение нередко кажется им логичным — ведь это хоть как-то рационализирует действия другого.