«Посмотреть на себя глазами другого»: как работает фотопсихология

Трое в комнате: я и…

Изначально с «фотомоделями» работали только в личной терапии. Это были две сессии с разницей в неделю: ровно столько нужно, чтобы переварить то, что происходило на первой встрече, где шла работа по запросу клиента. С той разницей, что в кабинете психолога были на этот раз еще два участника процесса: фотограф и его фотоаппарат.

На второй сессии клиенту показывали фотографии, отобранные после предыдущего дня. Но не просто показывали. «Я, посмотрев на получившиеся картинки, вдруг поняла, что их нельзя просто так отдавать, — поясняет Екатерина Приморская. — Что человек может не справиться с эмоциями, потому что здесь они слишком сильные.

То, что он проживает изнутри непосредственно на сессии, — это одно, а то, что видит потом, — совсем другое. И часто это шок. В этот момент героя сессии нужно поддержать, обсудить те эмоции, проверить, что он чувствовал тогда и сейчас».

Почему для многих фотографии становятся шокирующим открытием? Кто-то всю жизнь «держит лицо», будучи уверенным, что он хорошо скрывает свои чувства. Но фотоаппарат все видит. А кто-то представлял себя совсем иначе. «Никогда не думал, что у меня на лице все написано», — признавался один клиент. Или другой: «Я не знал, что во мне столько эмоций. Мне казалось, что я бесчувственный сухарь».

Все трое — психолог, фотограф и клиент — изучают фото, обсуждают то, что происходило в момент съемки, что каждый чувствовал тогда и сейчас. Именно этот второй этап прибавлял к тем процессам, которые происходили на первой встрече, новый импульс.

«Мы стали думать: почему втроем — это такая силища? Почему клиенты в какой-то момент перестают думать о фотографиях и фотографе? Или, наоборот, как-то реагируют. Кто замыкается на время, кто выходит на контакт сначала с фотографом, а потом уже со мной, — рассуждает Екатерина Приморская.

— Во время нашей тройной работы проигрываются какие-то паттерны, и я задавала клиенту вопрос: у вас в жизни так же происходит? Да, отвечают мне, я маме не верю, только с отцом общаюсь» (понятно, почему с фотографом говорит, а со мной нет). Или «я не доверяю мужчинам, как и моему отцу». И тогда фотографа отправляют в игнор, а разговаривают только с психологом-женщиной».

И стало понятно, что в этом новом пространстве возникает что-то еще, выходящее из бессознательного наружу. Но что? Ответ на этот вопрос есть у ко-терапевта Екатерины Приморской, психоаналитического коуча Юлии Лянгузовой. Результаты исследования и анализа инструмента фотопсихологии были собраны в магистерскую диссертацию. Многое, что происходит в кадре и за кадром, можно объяснить с точки зрения психоанализа.

Быть здоровым нарциссом

В классическом психоанализе в кабинете психолога должны быть двое — клиент и терапевт. Первый делится свободными ассоциациями, а второй их интерпретирует. Но фотопсихология опирается не только на психоанализ. Она дополняет набор инструментов психодрамой, телес­но-ориентированной терапией, арт-терапией и создает еще две важные роли: фотографа и… фотоаппарата.

В каждом из нас есть нарциссическое начало, так называемый здоровый нарциссизм. «Наша самоидентификация строится из того, как на нас смотрит самый главный объект — мама, а потом папа. С помощью взгляда смотрящего выстраивается мой образ «Я» (self), — объясняет Юлия Лянгузова. — И вот приходит наш клиент. В первую очередь с ним работает визажист, делая первый вклад в его нарциссизм. Затем психолог — на него клиент может делать материнский или отцовский перенос.

Потом появляется фотограф (это мужчина, на которого клиент тоже переносит бессознательные проекции). Взгляд смотрящего фотографа усиливается объективом. А сам объектив создает безопасную дистанцию между «Я» клиента и объектом (фотографом), при этом напоминая фаллический символ, усиливая влияние фотографа. Все это позволяет бессознательному найти дорогу наружу, запуская процессы, которые бы в других обстоятельствах, возможно, открылись нескоро».

Дать это первичное нарциссическое инвестирование с трех сторон — от психолога, фотографа и камеры — задача проекта. Когда один смотрит на другого, посылая ему сигнал: «Я тебя вижу, я тебя слышу, я тебя понимаю, ты существуешь». Участники сессии дают место здоровому нарциссизму, которого у клиента по каким-то причинам недостаточно.

«Это первичное инвестирование нарушается на первом году жизни, когда, например, на младенца не смотрит при кормлении мама или отсутствует папа, который мог бы сказать дочери: «Ты моя умница, моя красавица». На фотопсихологии происходит воссоздание self, когда идентификация себя собирается по кусочкам.

У клиента-женщины фотограф-мужчина ассоциируется с папой. «Его взгляд помогает формированию женского внутрипсихического пространства, — продолжает коуч. — А если клиент мужского пола, так запускаются его отношения со значимыми в его жизни мужчинами: отцом, братьями, дедом. Происходит как бы ретравматизация, но в безопасном пространстве и с последующим созданием целостного «Я». Это первый этап. А на втором герой видит снимки.

СОБРАТЬ СЕБЯ ЗАНОВО

Если найти подходящий образ, то это больше похоже на комнату со множеством зеркал, когда вдруг ты видишь те стороны, которые в обычном отражении зеркала в ванной или в коридоре не видны. Это калейдоскоп отражений, которые клиент получает в виде фотоснимков.

«Они как символ, а символы очень мощно работают с бессознательным. Если не было достаточного первичного нарциссического инвестирования в детстве, то у такого человека все будет делиться на хорошо и плохо, на жизнь и смерть, на черное-белое. Черно-белые фотографии, как символ дуальности, вытаскивают травмы, которые происходили когда-то. Через символизацию происходит запуск глубинных процессов», — рассказывает Юлия Лянгузова.

В кадрах клиенты часто не узнают себя. Многие вообще не знали себя такими. И после просмотра длинного фоторяда и обсуждения его как будто собирается в единое целое разбросанная по их жизни мозаика. И возникает портрет реального человека — без масок, без ролей.

Недавно Екатерина и Юлия запустили групповой формат фотопсихологии — трехчасовое иммерсивное действо на сцене. В зале — зрители, которые могут принять участие: помочь сыграть кого-то, а потом поделиться тем, что они увидели во время разговора психолога и клиента или в фотографиях. И зеркал становится еще больше, как глаз смотрящих, обогащающих образ «Я» героя.

«Вся миссия нашего проекта — про принятие себя настоящего, — подводит итог Екатерина Приморская. — Потому что, когда я с собой честен, когда я признаю, какой я на самом деле, тогда я становлюсь счастливее».