Впервые я встретила Сережу на деловой встрече с коллегами, он был одним из приглашенных архитекторов нашего проекта. Он улыбнулся мне, задержав взгляд. Во время обсуждения что-то рисовал в блокноте и будто бы не очень внимательно слушал, но в конце собрания подал пару самых ярких идей. «Не только симпатичный, но и талантливый», — отметила я.
Уходя, мы оба, не сговариваясь, задержались в переговорной. «Посвящается вам» — он протянул мне листок, на котором я увидела набросок своего профиля. «Представить себе не могла, что происходящее могло вдохновить на творчество», — улыбнулась я. «Меня вдохновили вы», — сказал он. Сказал очень просто, без намека на игру.
Мы стали переписываться, и через пару дней он предложил мне поужинать. Я согласилась. В этот вечер все между нами было решено. Это был разговор, в котором не было напряженных пауз, хотя мы много молчали. И смеялись. И, конечно, говорили.
Он был открыт со мной. Рассказывал о юности, об увлечении живописью, которое переросло в интерес к архитектуре и дизайну, ставшими профессией. У него, как и у меня, была в детстве собака породы ньюфаундленд. Вот только детство наше было разорвано во времени. Когда я была в старших классах школы, Сергей только родился. Когда выходила замуж, ему было девять. В год рождения моей дочери — тринадцать. И, не буду лукавить, мне нелегко было выключить этот внутренний счетчик.
Сергей был младше меня на 16 лет
Когда я что-то рассказывала о студенческих временах или начале работы, понимала, что он не был свидетелем этого времени, не знает или не помнит всех нюансов. «Мы на разных берегах воспоминаний», — сказала я ему однажды. «Сегодня мы на одном берегу. И это самое главное», — ответил он. Я хотела в это верить.
Мы не афишировали наши отношения. И долго инициатором того, чтобы сохранить их для нас, не предъявляя всему миру, была именно я. Однако жизнь брала свое. Я познакомила его со своими подругами и с дочкой, с которой они сразу нашли общий язык. Прекрасно сложились отношения и с его друзьями.
Моя мама отнеслась предсказуемо, назвала Сергея моей «постразводной забавой». «Главное, чтобы ребенок не страдал, — заключила она. — А ты взрослый человек, можешь делать со своей жизнью, что хочешь». Я сразу поняла — она относится к этому как к скоротечному увлечению, которое не имеет надежды на будущее из-за разницы в возрасте. И да, меня это неприятно укололо.
А вот с матерью Сергея история развернулось иначе
«Называйте меня просто Маша», — сразу предложила эта красивая, улыбчивая женщина. Машей ее называл и Сергей. Невозможно было не попасть под ауру ее обаяния. Наше сближение произошло легко и органично. Через неделю она написала мне, что у нее есть билет на театральную премьеру, не хочу ли я составить ей компанию? Я с радостью согласилась.
Еще через пару недель Сергей не смог сходить со мной на выставку, я пригласила Машу. Мы могли легко заехать к ней по дороге на ужин. Или спонтанно пригласить ее с нами на природу. Все это время я наблюдала, как близок мой Сергей с мамой. Как мгновенно они понимают друг друга по взгляду, когда она ищет что-то глазами, и он тут уже подает ей очки или ручку. Прошли еще пара месяцев и… я начала этой связью тяготиться, хотя трудно было себе в этом признаться.
Однажды, когда он предложил заехать к маме, я впервые сказала, что хотела бы побыть с ним наедине. «Но она ждет нас», — ответил он. Мне показалось, в его тоне проскользнуло раздражение от того, что я разрушаю план. Мне впервые стало не по себе — почувствовала неуловимый холодок непонимания между нами.
Через месяц Маша упала, попала в больницу, у нее вскрылись давние проблемы с сердцем. Сергей места себе не находил. Ей предстояла непростая операция. Я понимала, что внимание к матери вполне естественно, однако будто что-то утекало из наших с ним отношений.
После выписки он взял сиделку и сам заезжал к матери почти каждый вечер.
Трудно объяснить, но я чувствовала, что там лишняя
Не знаю, о чем они говорили с Сергеем, однако болезнь Маши будто бы что-то надломила между нами. Он пропадал у нее вечерами и уже не звал меня с собой. Как-то я предложила составить ему компанию, и он неожиданно ответил: «Маме не очень хорошо, она бы хотела побыть со мной наедине».
Легкая, светская, так хорошо настроенная по отношению ко мне Маша постепенно словно превращалась в мою соперницу. И мне снова трудно было в этом признаться даже себе, уж не говоря о том, чтобы сказать Сергею.
Однажды я все-таки позвонила ей и предложила навестить. Я не знала, что скажу, но чувствовала — нам надо поговорить. Она встретила меня с чуть с большей дистанцией, чем прежде. Предложила чаю. В свойственной ей шутливой манере рассказала о том, что происходило в больнице. «Сережа так переживал о вас. Мы оба волновались. Хорошо, что все позади», — сказала я.
Она замолчала и, посмотрев мне в глаза, произнесла: «Оля, это трудная и деликатная тема, но я не могу об этом не думать. У вас есть дочь. У меня есть сын. Несправедливо, если у Сережи не будет детей. Уверена, вы тоже думали об этом».
Что я могла ей ответить? Конечно, я думала об этом. И однажды, в начале отношений, затронула эту тему с Сергеем.
Я не уверена, что смогу снова родить
И, положа руку на сердце, даже если бы могла, уже к этому не готова. «Я хочу быть с тобой, остальное второстепенно», — ответил он. В этом звучала беспечность его более юного возраста. Как долго ты будешь этого хотеть? Как быстро тебя догонят другие желания? — подумала я тогда.
Я приняла решение уйти от него. Между нами был разговор, и не один. Я была с собой откровенна: союз с человеком намного младше делал меня слабее. Уязвимее. Да, я отлично выгляжу, и лишь опытный глаз отличит то, что между нами большая разница. Но с каждым годом она превращалась бы в пропасть. И неизбежно бы встал вопрос о ребенке.
Уже несколько месяцев мы не вместе, и это по-прежнему больно. Однако в перспективе наши отношения не сделали бы нас счастливее и, я уверена, закончились бы для меня тяжелее.
«Попадая под власть Всезнающей Матери, мы доверяем ей принятие решений»
Мария Носова, аналитический психолог
Похоже, что героиня истории попала в сети своего же собственного очарования. То, что покорило Ольгу в Сергее: хорошее знание женского мира, умение подмечать детали, практически «чтение мыслей», — в итоге стало и тем, что ее напугало. Ведь все эти черты характера он приобрел в близости к собственной матери или, говоря по-другому, в большой близости к своей женской части души.
Современный мир уже не требует от мужчин «мачизма», в каком-то смысле можно считать это пережитком эпохи, однако установки прошлого часто дают о себе знать. Чувствующие, эмоционально развитые мужчины вдруг становятся пугающими. Отсюда может быть и «неуловимый холодок непонимания», который Ольга испытывает из-за стремления Сергея больше времени проводить со своей матерью.
Из истории героини мы узнаем, что за плечами у нее был развод и есть довольно скептически настроенная мать, которая не верит в перспективу этих отношений.
И бессознательно Ольга настроена на то, что случится так, как мать предсказала
Именно этот сценарий она и реализует. Это похоже на то, что героиня, даже, возможно, не поддерживая с реальной мамой близких отношений, попадает во власть архетипа властной и всезнающей Матери, которая в широком смысле руководит жизнями своих детей, а ее слова звучат как пророчества.
А то, что Маша, заболев, начала задумываться о внуках, довольно распространено. Когда появляется женщина в жизни сына, то вдруг оказывается, что ты уже не так молода, как хочешь казаться. Это похоже на смену эпох, передачу места следующему поколению.
Однако это процесс матери Сережи, а не его самого. Он как раз отнюдь не озвучивает этого желания. Но тут происходит путаница: Ольге кажется: раз мать и сын так близки между собой, значит, мать говорит за сына, потому что сын не может сказать этого сам. В реальности любые вопросы решаются частно: кто-то вообще предпочитает остаться чайлдфри, кто-то — усыновить ребенка, кто-то — заморозить яйцеклетки и воспользоваться услугами суррогатной матери. Это ваше тело и ваше право.
Возможно, если героиня попробует переосмыслить происходящее и свое решение о разрыве, которое никак не мотивировано поступками Сергея, проявятся и причины замаскированного страха продолжения отношений.
Аналитический психолог, кандидат тренинговой программы РОАП
