Быстро выяснилось, что просто любить детей недостаточно. Их нужно воспитывать, учить, иногда ругать. Но сама такая концепция отношения к детям меня отталкивала. Я с детства не переносила слов «воспитание» и «послушание» и считалась ребенком со сложным характером.
В феврале я поехала в Париж с подругой. Мира осталась с няней, муж работал. Захожу в Instagram (запрещенная в России экстремистская организация), а там фотографии: Лола и ее подружки на лестнице перед нашим домом позируют со всем арсеналом моих сумок. Значит, девочки залезли в мой шкаф в спальне. Первым делом захотелось устроить ей разгон, но потом я вспомнила, как сама ныряла с головой в мамин шкаф, когда ее не было дома. И тут же Лолин поступок вдруг перестал казаться нарушением границ — он стал выражением родственных отношений. Ну как не покопаться втихаря в мамином шкафу?! Я вернулась домой через три дня, мы обнялись и расцеловались. Перед сном Лола заглянула ко мне в спальню.
— Наташа, Жася сказала, я должна с тобой поговорить, я поступила очень некрасиво. — Лола переминалась в дверях с ноги на ногу. Я смотрела вопросительно, ожидая продолжения. — Пока тебя не было, мы с Айяной и Кейти делали фотосессию, нам были нужны сумки, и мы взяли твои.
— Поняла, — кивнула я, — хорошо, что сказала. Жасмина вообще-то права: это не очень красиво. Лучше спрашивай в следующий раз, ладно?
— Конечно! Ты правда не злишься?
— Совсем не злюсь.
Я точно знаю, как определить, что человек стал своим. Если вы идете по квартире, то, столкнувшись в узком проходе со своим человеком, вы просто не заметите неловкости. А вот если человек чужой, то неудобства возникают постоянно. Сталкиваетесь на пути в кухню и гадаете, как быть: посмотреть в глаза, отвести взгляд, что-то сказать, промолчать?
С Лолой у меня это ощущение дискомфорта сохранялось долго. Наткнувшись на нее в коридоре, я все время пыталась что-то сказать, надеясь словами сгладить неловкость. А потом ругала себя: «Зачем, зачем я несла эту ерунду? Какую чушь я сморозила!»
Впервые мы оказались в одной квартире в Италии — когда муж сделал мне предложение. Как только мы возвращались с прогулки, мне тут же хотелось уединиться. Но я постоянно натыкалась на всех остальных — в коридорах, при входе в ванную, в дверных проемах. Только если мне удавалось проскользнуть на большой балкон, сесть там в уголке за столом, становилось спокойнее. Я могла наблюдать за всеми со стороны, не опасаясь физического контакта. Они же постоянно обнимались.
Я еще не встречала отцов, которые бы так часто обнимались со своими детьми
Мне это казалось невероятно симпатичным, но сама я так не хотела и от этого непрерывно испытывала чувство вины. Лола любила забраться к нам в кровать и устроиться посередине. Я пыталась создать иллюзию искренних объятий, крепко прижимала ее к себе, но это было скорее вынужденное прикосновение. Ее запах был чужим.
«Очёш?» — они часто произносили это слово, меняя тональность голоса и раскидывая руки навстречу. По-таджикски это означает «объятия». «Очёш?» — Мы сидим с мужем на диване в обнимку, он раскидывает руки, и Лола падает на нас. Ее волосы лезут мне в рот, локтем она больно ударяет меня в грудь. Она уже совсем не ребенок, чтобы вот так шлепаться на меня сверху! Но она лежит звездой, раскинув по нам руки и ноги. Она абсолютно счастлива. Я поправляю ей волосы и предлагаю купить новые носки, потому что старые в дырках.
Мы прошли разные этапы в наших отношениях. Иногда обниматься было сложно, потому что отношения казались не самыми лучшими, а иногда — по другим причинам.
— Лола, твое полотенце сухое третий день. Ты когда мылась последний раз?
Лоле тринадцать, и она перестала принимать душ.
— Вчера.
— Ты вчера не мылась. Я проверяла твои полотенца.
Это ужасно, но мне приходится это делать.
— Хорошо, я сегодня помоюсь! — кричит из прихожей Лола и уходит в школу.
Я беру ее зубную щетку — сухая.
Мы постоянно напоминали ей, что зубы надо чистить
Она приходила ко мне обниматься перед школой, и я понимала, что зубы она не чистила: «Лола, зубы!» Но она только злилась и со стандартной отговоркой «я опаздываю в школу» убегала. Однажды утром я решила, что пора показать Лоле, каково это, и ввалилась к ней с нечищеными зубами.
— Лолика, я так тебя люблю! — Я рухнула на нее сверху, целовала и активно выдыхала утренние запахи ей в лицо. Лола морщилась и старалась деликатно увернуться.
— А-а-а, я зубы не почистила? — Я сделала вид, что забыла.
— Угу. — Лола с укором кивнула.
— Вот видишь. Когда ты идешь в школу с нечищеными зубами, то же чувствуют и другие люди.
— Черт! — Лола, кажется, поняла. Не помню, чтобы после этого случая она не почистила зубы.
Я очень ждала, когда мы переедем в новый дом или хотя бы сделаем ремонт, чтобы наконец держать гигиенические принадлежности в отдельном шкафу. Пока что это было невозможно из-за крошечной ванной. В ней на виду были все мои двадцать пять разнообразных тюбиков и мочалок, которые нравились Лоле. До меня в семье все мылись одним гелем для душа.
Через два года, в отпуске, нам пришлось делить ванную с Лолой. Я разобрала основные вещи и осторожно подошла к двери санузла. Лола уже расставила по полочкам все свои баночки и пузыречки. Гель для рук, крем для ног, маска для лица, три флакона духов, бальзам для волос и еще пятнадцать разных коробочек.
Я посмотрела на свой походный набор и ясно почувствовала, что теперь это мой ребенок
— Лола, можно я возьму твою маску? Это же Aesop, который мы в прошлом году привезли из Парижа?
— Это новая, — отозвалась Лола с первого этажа, — ту я закончила за три месяца.— Хочешь, попробуй мою маску, у нее другой эффект. Она тоже хорошая.
С ума сойти, у меня взрослая дочь, ей пятнадцать, и она так на меня похожа! Теперь у нас уже множество общих воспоминаний. И о том, как мы застряли в парижском магазине косметики, и как не могли выйти из Музея современного искусства, и как мерзли на водопадах в Италии.
Многие считают, что любой приемный ребенок будет благодарен своему новому родителю за внимание и те попытки подружиться, которые тот предпринимает. Но это заблуждение. То же касается и детей супруга от его предыдущих браков. И я это ощутила в полной мере.
Первые недели после знакомства с «новой мамой» или «новым папой» в большинстве случаев проходят прекрасно: все стараются друг другу понравиться. В это время происходит обычно много приятного. Совместные прогулки и походы в кино, взаимные подарки: игрушки, одежда, гаджеты с одной стороны и хорошее поведение, послушание и помощь по хозяйству — с другой. Этот период называется «медовый месяц». Все друг другом очарованы, а в семье царят мир и любовь. Но максимум через месяц (а иногда и через несколько часов) идиллия заканчивается.
Наступает период «вживания», или «кризис адаптации»
Жизнь не может быть вечным праздником — это утомляет. Эмоции постепенно успокаиваются, и быт входит в свою колею: все меньше хочется нравиться, все сильнее потребность быть собой. Мелочи, которые еще недавно воспринимались как милые причуды, начинают раздражать; сдерживаться и контролировать себя становится труднее.
Недавно ставшие одной семьей дети и взрослые больше не хотят соответствовать ожиданиям друг друга. Вместо предложения «покатать на аттракционах» ребенок все чаще слышит «вынеси мусор» или «убери за кошкой». Это время краха иллюзий: розовые очки разбиваются, а неприглядная действительность начинает вылезать во всей красе. У всех возникают сходные ощущения: «меня обманули», «он/она делает все назло», «он/она специально меня бесит».
Каждый член семьи пытается ввести свои правила и очень болезненно реагирует на попытки их игнорировать. Возникает взаимная неприязнь, накапливается раздражение. Родителя начинает бесить все, что связано с приемным ребенком: его привычки, поведение, даже запах. Но и детям также все меньше нравится приемный родитель, и им совсем не хочется подчиняться новым «дурацким» правилам. Если в семью, где уже есть дети, приходит новый родитель, ему необходимо запастись терпением и в первый год не реагировать остро на поведение ребенка.
Взрослый и умный человек должен взять на себя инициативу в формировании отношений с детьми: постараться понять, поддерживать в кризисные моменты, активно искать компромиссы. Если запастись терпением, быть внимательным, то дети быстро и легко пройдут кризисный период адаптации и станут по-настоящему родными.
Это не просто история об отношениях женщины с дочерью мужа от первого брака, которая стала родной и близкой дочкой. И это больше, чем история конкретной семьи. Это сага о сложных семейных отношениях, где находится место любви и непониманию, ссорам и примирениям, принятию и отторжению. Где есть место настоящему горю, и место, чтобы его пережить, где отдельные ниточки — между мужем и женой, между детьми и их отцом, между кровными и некровными детьми, между мачехой и подростками — спутываются в клубок, в котором можно по-настоящему потерять себя, и снова найти, уже в новом качестве.
