«Я знаю, что ты чувствуешь»: чем опасен культ эмпатии и реальна ли она на самом деле

О ней говорят все чаще и больше. В подкастах ее называют «ключевым навыком XXI века», а в роликах в ТикТоке — «главным секретом успешных отношений». Да, речь об эмпатии.

Безусловно, все эти слова несут большой смысл. Однако нередко случается так, что на волне «популярности» само понятие, которое возводится в культ, в итоге искажается.

И эту колонку-рассуждение меня побудило написать то, что уже неоднократно мне посчастливилось попадать на посты и видео, в которых «интернет-тренеры и коучи» говорят о своей эмпатии как о способности видеть глубже и точнее, чем сам человек, к ним пришедший. Они утверждают, что могут «считывать» чужие состояния и потому лучше понимают, что тому нужно. Но не превращается ли в таких случаях эмпатия в форму контроля?

Что стоит за умением «вчувствоваться»

Если посмотреть на историю этого понятия, становится заметно, как оно менялось. Термин «эмпатия» был заимствован из немецкого языка в начале XX века. Первоначально речь шла о Einfühlung — «вчувствовании», способности человека эмоционально откликаться не только на других людей, но и на искусство, природу, предметы культуры.

Позднее гуманистическая психология сделала акцент на эмпатии как на профессиональном умении психолога: Карл Роджерс писал о необходимости пытаться понять мир глазами клиента.

К концу XX века интерес к эмпатии усилился благодаря открытиям в нейробиологии. Исследования зеркальных нейронов показали, что когда мы наблюдаем чужую боль или радость, в нашем мозгу активируются те же зоны, что и у человека перед нами. Это стало научным подтверждением того, что эмпатия имеет физиологическую основу.

То есть если у другого человека болит рука, у нас не «включается» та же клетка, что у него. Речь идет лишь о приблизительным опыте: до нас доходит только эхо чужого ощущения, но никак не полная его копия.

Проблема упрощения

И все же в повседневном употреблении слово «эмпатия» все чаще понимается упрощенно. Под ним часто подразумевается возможность чувствовать то же самое, что чувствует другой, навык буквально «вставать на место другого». Но в реальности это невозможно: место, где есть кто-то, уже занято. Мы можем откликнуться — потому что так устроен наш мозг (и то не у всех, существуют люди с алекситимией, о которой мы писали в другой статье) — а вот все, что происходит дальше, выходит за пределы биологии и попадает в сферу психологии.

А именно включается такой механизм, как проекция: мы приписываем другому собственные переживания, опираясь на свой личный опыт, ведь он единственный доступен нам в реальности. Мы сравниваем чужие эмоции со своими и думаем, что это и есть понимание. Однако такой подход чреват последствиями. Конечно, если не осознавать, как работает эмпатия, а слепо верить в свою почти что телепатическую сверхчувствительность, как делают псевдо-психологи из соцсетей.

Упрощенное понимание эмпатии создает иллюзию знания другого человека, что в свою очередь может сильно помешать самому собеседнику выражать истинно свои чувства, а в некоторых случаях все это и вовсе легко превращается в инструмент манипуляции.

Эмпатия как способность откликаться на чужое состояние, безусловно, реальна и действительно играет важнейшую роль в общении и социуме в целом. Но подход к ней, как и все, требует баланса.

И иногда просто необходимо дать собеседнику пространство «не-знания». Удержаться от быстрого вывода о том, что с ним происходит, от применения к нему собственных шаблонов. Не поддаться на соблазн подменить чужой опыт своим.

Позиция «не-знания» признает, что внутренний мир другого недоступен нам напрямую. И тогда мы не присваиваем себе право говорить за него, не развешиваем ярлыки и не задаем тон чужим чувствам. А соответственно, и у собеседника становится меньше причин защищаться — его не «считывают» и не торопят с выводами. И вот уже разговор идет глубже и спокойнее…

Ведь так порой важно не услышать готовую интерпретацию, а просто почувствовать, что рядом есть место, где наши слова и чувства воспринимаются без оценок и быстрых ответов.