Когда Чарльз Турк учился на медицинском факультете и проходил практику в больнице, то заметил: часто пациенты, которые физически выздоравливали, все равно продолжали испытывать эмоциональный дистресс. Тогда он впервые заинтересовался психиатрией, которая как раз на такие моменты и обращает внимание.
Образование он получал еще до того, как психиатрия «заново открыла для себя работу мозга», а большинство его преподавателей и научных руководителей специализировались на психоанализе — это и предопределило его выбор.
Чарльз Турк и по сей день продолжает совмещать в практике оба направления — психиатрию и психоанализ. Его работа получила признание в профессиональном кругу. В 1992 году он получил награду от профессиональной организации для психиатров National Alliance for Mentally Ill. В 2004-м — еще одну награду, от международной психоаналитической организации International Federation for Psychoanalytic Education.
Чем психоанализ отличается от психотерапии?
Чарльз Турк: На мой взгляд, психотерапия помогает избавиться от симптомов, которые мешают человеку. Психоанализ же направлен на то, чтобы выявить и разрешить внутренние конфликты, лежащие в основе этих симптомов.
Чем именно психоанализ помогает пациентам?
Он позволяет создать безопасное пространство, и клиент может свободно говорить на темы, которые он ни с кем до этого никогда не обсуждал, — при этом аналитик не вмешивается в процесс.
Опишите процесс психоанализа. Как именно вы работаете с клиентами?
Я не даю никаких формальных инструкций, но создаю безопасное пространство для клиента и ненавязчиво направляю его и побуждаю заполнить это пространство так, как будет полезнее именно в его случае. Основу этой работы составляют «свободные ассоциации», которые клиент высказывает в процессе. Но он имеет полное право отказаться.
Когда человек впервые обращается к профессионалу, как ему выбрать между психоанализом и другими формами терапии?
Сначала он должен поразмышлять о том, что именно его беспокоит. И затем решить, что он хочет получить от работы со специалистом. Просто облегчить или избавиться от симптомов проблемы или глубже изучить и исследовать свое субъективное состояние.
Чем работа психоаналитика отличается от того, что предлагают специалисты других направлений и методов?
Я не даю советов, поскольку психоанализ предлагает человеку отыскать в себе самом ключ — а он у него уже есть — от той тюрьмы, которую он же для себя и построил. И я стараюсь не назначать лекарства, хотя в некоторых случаях они тоже могут сыграть важную роль в общем процессе лечения.
Расскажите о вашем личном опыте работы с психоаналитиком.
Когда я сам лежал на кушетке, мой психоаналитик создал мне то самое безопасное пространство, в котором я смог найти средства и решения, чтобы избавиться от долго мучивших меня ощущений отчуждения, страха, навязчивого упрямства и депрессии. На смену пришло «обычное человеческое недовольство», которое обещал своим пациентам Фрейд. В своей практике я стараюсь делать то же для моих клиентов.
Я никогда не обещаю клиентам больше, чем точно смогу им дать
На ваш взгляд, кому может помочь психоанализ?
В нашей области считается, что есть определенный набор критериев, по которым можно понять, кому подходит психоанализ. Предполагается, что метод может быть потенциально опасен для «уязвимых личностей». Но я пришел к другому мнению и считаю, что невозможно предсказать, кому психоанализ подойдет, а кому нет.
Со своими клиентами я стараюсь ненавязчиво начинать психоаналитическую работу, создавая соответствующие условия. В любой момент они могут отказаться, если почувствуют, что для них это слишком тяжело. Таким образом можно избежать так называемых «опасностей».
Некоторые люди настолько привыкают к своим проблемам и нездоровому поведению, что не готовы с ними расстаться. Однако психоанализ может быть полезен любому, кто хочет понять, почему он снова и снова попадает в одни и те же неприятные ситуации, и настроен это исправить. И хочет избавиться от переживаний и неприятных проявлений, которые отравляют ему жизнь.
У меня было несколько пациентов, которые зашли в тупик в предыдущей терапии, но после долгой работы нам удалось улучшить их состояние — они смогли найти себе место в обществе. Трое из них страдали шизофренией. Еще трое — пограничным расстройством личности и мучались из-за тяжелых последствий детских психотравм.
Но были и неудачи. Например, еще три пациента поначалу возлагали большие надежды на «лечение разговорами» и были расположены к терапии, но в процессе сдались. После этого я решил никогда не обещать клиентам больше, чем точно смогу им дать.
