Роберт Нойбургер: Почему вы решились прийти на первый сеанс?
Рашида: В первую очередь из любопытства. И потом, мне очень трудно добиться внутренней стабильности. На всех уровнях – профессиональном, на уровне чувств, даже в том, что касается моей квартиры. Моя сестра, работающая медсестрой в больнице, сказала мне однажды: «Тебе все-таки следует с кем-то проконсультироваться. Это ненормально!» Что она считает ненормальным? Не знаю, как объяснить… Скажем так, каждый раз, когда я оказываюсь в слишком спокойной ситуации, я испытываю страх. Если все идет хорошо, я пытаюсь спровоцировать конфликт. Например, за последние шесть лет я ни разу не работала больше шести месяцев в одном и том же месте. Что-то похожее происходит и в моей личной жизни.
Р. Н.: Вы могли бы рассказать мне какие-нибудь подробности о своей жизни?
Рашида: Мне 30 лет. Я не замужем. У меня есть брат и сестра, я средний ребенок в семье. Мои родители развелись, когда мне было 18 лет.
Р. Н.: Почему?
Рашида: Мой отец постоянно изменял моей матери. Он уехал к себе на родину в Марокко вместе с француженкой, и моя мать подала на развод.
Р. Н.: Ваша мама тоже из Марокко?
Рашида: Нет, она француженка, из Нормандии. Она работает сиделкой. Так и получилось, что часть моих родственников живет в Марокко, а другая часть во Франции. Вот так. При этом последние два года, после смерти моего отца, я больше не видела своих марокканских родственников.
Р. Н.: Почему?
Рашида: С ними всегда было непросто. Моего отца в очень молодом возрасте женили на дочери соседей. Он не хотел этого брака и в первую брачную ночь, не прикоснувшись к своей жене, уехал во Францию. Он порвал все отношения со своей семьей и возобновил их только через двадцать лет. Мы приехали к ним в гости. Моей сестре было тогда 17, и некоторые марокканские родственники хотели оставить ее в Марокко и выдать там замуж. Мой отец этому воспротивился. Но после его смерти разговоры об этом продолжались, что меня немного пугало. Я не знаю, кому там можно доверять. Поэтому я предпочла полностью порвать все связи с ними.
Р. Н.: Похоже, что ваш отец был необычным человеком. Он был способен принимать радикальные решения. Ваша мама тоже необычная женщина?
Рашида: Нет, она куда более приземленная.
Р. Н.: У вас есть бабушки или дедушки?
Рашида: Нет, они все уже скончались. Но с ними все тоже было сложно, так как мой дед по материнской линии был большим любителем женского пола. И сегодня появилась женщина, которая объявила себя его дочерью и претендует на наследство. Будет проводиться тест ДНК и так далее.
Р. Н.: Ваша семейная история весьма необычна!
Рашида: Да, это так. Иногда я говорю себе, что, может быть, из-за всего этого мне и не удается успокоиться…
Р. Н.: Можно посмотреть на вещи с разных сторон. Можно сказать, что из-за этих историй вы не можете успокоиться или же что вы повторяете поведение своих предков…
Рашида: Да. Но я действительно хочу добиться стабильности. Мне хочется иметь детей, хочется… спокойной жизни. Мне смертельно надоело все то, что со мной постоянно происходит. Может быть, я просто все время встречаю не тех парней…
Р. Н.: Это важный вопрос. Как вы думаете, можно ли объяснить «невезением» то, что вы не встретили хорошего человека? Или же, может быть, вы сами в какой-то мере несете за это ответственность?
Рашида: Мне кажется, я совершаю . В течение многих лет я встречалась в основном с бабниками. С мужчинами, подобными моему отцу и деду! Каждый раз меня кто-то обманывал. А я убеждала себя, что все дело во мне. Один мой бойфренд, с которым мы были вместе в течение полугода, сказал мне, что он чувствовал мое напряжение, мое паническое состояние. Он был уверен, что я его обманываю, так как я никогда не выглядела умиротворенной. В конце концов я от него ушла, он был слишком ревнивым.
Р. Н.: Вы считаете, что большая часть мужчин, с которыми вы общались, не внушают вам доверия. По сути дела, вам не удается установить с ними доверительные отношения.
Рашида: Да, да. Это я всегда прерываю наши отношения. Я не знаю, почему так происходит, но в определенный момент я впадаю в панику и все разрываю. Каждый раз после разрыва я чувствую освобождение, но после этого наступает ощущение невероятного одиночества.
Р. Н.: Меня поразило то, что ваш отец без колебаний уехал в Марокко, бросив вас. На кого из ваших родителей вы похожи?
Рашида: На отца. По словам его марокканской жены, я была его любимицей. В течение долгого времени у меня с ним были очень напряженные отношения. Мы были похожи друг на друга. После того как он уехал, я каждый год ездила к нему. Он очень много для меня значил.
Р. Н.: Я вижу в вашей истории следы травмы, которую вы испытали из-за неожиданного ухода вашего отца. В каком-то смысле в ваших отношениях с мужчинами вы каждый раз опасаетесь опять оказаться отвергнутой.
Рашида: Совершенно верно.
Р. Н.: Я хотел бы понять, оберегаете ли вы мужчин или же саму себя. Мне кажется, что источник происходящего прежде всего в вас самой. Как только вы испытываете достаточно сильную привязанность, вы начинаете чувствовать опасность.
Рашида: Да, я это понимаю.
Р. Н.: Чем сильнее привязанность, тем больше страх ее лишиться. В этом дело?
Рашида: Да, как только я влюбляюсь, мне становится страшно. У меня не получается контролировать свой страх. Все мои приятели никогда не могли понять, почему я их бросаю. Для них это остается неясным, так как разрыв всегда происходит в тот момент, когда все идет хорошо…
Р. Н.: Вы уходите, потому что все идет хорошо?
Рашида: Может быть и так. Мне было бы проще общаться с кем-то, кто живет за границей. В таком случае привязанность была бы не так важна. Но и с моей работой происходит то же самое. В глубине души я чувствую себя спокойнее на временной, а не на постоянной работе.
Р. Н.: Мне кажется, что вам надо прежде всего осознать разницу между отношениями с родственниками и с партнерами. Доверие очень много значит для жизни семьи. Дочь должна доверять отцу – это принципиально. Именно по этой основе вашей семейной жизни был нанесен удар. Даже если вы говорите: «В этом виноваты его родственники или еще что-то», – вы все равно знаете, что ваш отец предал ваше доверие. Мне кажется, проблема заключается в том, что в какой-то момент у вас смешиваются разные вещи. В ваших отношениях с партнером вы видите параллель с тем, что произошло с вашим отцом. Между тем базовые ценности в обоих случаях совершенно различны. Отношения между партнерами основаны на обольщении. Вы испытываете желание быть вместе. Доверие здесь далеко не самое главное. Можно сказать, что доверие между партнерами возникает как следствие их отношений…
Рашида: Да, понимаю…
Р. Н.: Мне кажется, что именно это вызывает у вас панику. Вам приятны отношения с вашим партнером, а затем вам в голову приходит мысль: «Но я же не могу ему доверять».
Рашида: Проблема заключается в том, что когда я действительно начинаю доверять…
Р. Н.: Да, но в отношениях между партнерами это не главное! Повторяю еще раз, в семейной жизни, в отношениях между детьми и родителями доверие – это фундаментальная ценность. Если здесь нет доверия, жизнь ребенка пойдет неправильно. У отношений между мужчиной и женщиной совершенно другой смысл.
Рашида: Я действительно очень быстро начинаю испытывать доверие. У меня есть подруга, которая сказала мне: «Каждый раз, когда ты рассказываешь о каком-то новом мужчине, то кажется, что ты знакома с ним уже десять лет».
Р. Н.: Вот именно. Вы стремитесь к тому, чтобы отношения с мужчиной приобретали «семейный» характер. Это значит, что вы преобразуете отношения между мужчиной и женщиной в отношения между членами семьи.
Рашида: Возможно, вы правы. Я слишком легко доверяю, я слишком многого жду от человека…
Р. Н.: Я думаю, что от человека важно ожидать многого. Но не обязательно доверия. В отношениях со своим партнером вы никогда не добьетесь того уровня доверия, который мог вам дать, который должен был бы вам дать ваш отец.
Рашида: По сути дела я пытаюсь получить то, чего была лишена.
Р. Н.: Правильно.
Рашида: Неужели это невозможно найти?
Р. Н.: Честно говоря, я боюсь, что это найти трудно. По крайней мере, в вашем случае. Но вы сможете обрести это со своими детьми. Или со своими друзьями.
Рашида: Да, я понимаю.
Р. Н.: Очень хорошо. Ну что ж, вам придется еще об этом подумать.
Через месяц
Рашида: «После сеанса терапии я в течение нескольких дней ощущала себя дезориентированной. Я вдруг неожиданно вспомнила какие-то эпизоды из моей жизни, связанные с уходом моего отца, о которых я полностью забыла и даже не упоминала их во время нашей встречи. Меня это очень удивило. Эти воспоминания помогли мне понять многие особенности моего поведения, и я почувствовала себя освобожденной. Я еще не решила, стоит ли мне продолжать терапию, но она мне уже многое дала».
Роберт Нойбургер: «Я прежде всего стремился не увеличивать у Рашиды ощущение ее собственной вины, которое у нее очень сильно. Мне было легко обратить ее внимание на то, что она сама знает: она является причиной собственных несчастий, у нее невроз, в ее интересах получить квалифицированную помощь… Высказанная мной гипотеза о связи ее поведения с отсутствием заботы о ней в детстве может как раз помочь ей избавиться от чувства вины. Я надеюсь, что это даст ей возможность осознать то, что она испытывает ярость по отношению к бросившему ее отцу. В этом будет заключаться та работа, которую ей предстоит проделать».
