«Я следила за ними из окна: мой 20-летний сын стоял в компании парней и девушек. Кто в куртке нараспашку, кто в одном свитере, несмотря на прохладную погоду. Они переговаривались, оживленно жестикулировали, смеялись… Я подумала, что еще вчера была точно такой же, так же стояла с друзьями, отказываясь кутаться, подставляя лицо ветру. Мне казалось, что я не так уж изменилась с тех пор. Но вдруг с удивлением поняла: то время, когда все было возможно, осталось в прошлом, — в конце концов, мне больше сорока! И мне стало стыдно, что я смотрю на них вот так, с умилением, но и с завистью, и я отошла от окна», — рассказывает 42-летняя Ирина.
В этой ностальгии нет ничего удивительного или плохого, она — всего лишь следствие понимания: наша молодость прошла.
«Мы испытываем по этому поводу печаль, которая помогает нам с достоинством принять неизбежные перемены, — комментирует системный семейный терапевт Римма Максимова. — Но иногда мы сопротивляемся этой печали, и тогда принятие нашего нового места на лестнице поколений откладывается. Мы начинаем испытывать другие чувства, в том числе зависть к своим детям, которая может выражаться в раздражении, обидах, в претензиях к ним».
Это запретное чувство, но не такое уж редкое. Оно описано во многих сказках.
«Мачеха Белоснежки воплощает идею плохой матери, которая боится, что ее дочь превзойдет ее, станет более привлекательной, — напоминает психоаналитик Серж Эфез. — Считается, что родители безоговорочно любят детей и желают им самого лучшего. Но есть и бессознательный уровень, на котором нам тяжело и больно уступать место детям, готовым покорять мир и обольщать».
Беззаботность подростков может вызвать в некоторых нарциссических родителях страстное желание еще немного взять от жизни
47-летний Георгий когда-то бросил МАРХИ, уйдя в бизнес. А его 20-летний сын Леонид сейчас изучает архитектуру в лондонской Школе архитектурной ассоциации.
«Я рад за него, потому что у него не будет тех трудностей, с которыми пришлось столкнуться мне, но вместе с тем испытываю горечь, — признается Георгий. — Я завидую тому, что он может получать хорошее образование в другой стране, общаться с разными людьми, заводить друзей и не думать о куске хлеба. У меня такой возможности не было. Хотел бы я пожить так, как он. Да что там, я был бы рад, если бы мой сын хотя бы рассказывал о своей жизни. Так ведь нет, молчит! Как-то у меня сдали нервы, и я упрекнул его в эгоизме, напомнив, что своими возможностями он обязан мне и матери».
Нарциссическая травма
Чувства родителей неоднозначны. «Они пытаются дать детям все, чего не получили сами, но при этом критикуют детей, когда те пользуются свободой, которой не было у родителей, — замечает психоаналитик Ален Браконье. — Общаясь с подростками, они начинают соперничать с ними в силу своих нарциссических травм».
Эти травмы заставляют родителей чувствовать себя так, словно они утрачивают ценность или их вытесняют из жизни. Часто дети достигают подросткового возраста как раз тогда, когда для их родителей наступает время сожалений об упущенном и несбывшемся.
По словам детского психолога Даниэля Марселли, созревание подростков вызывает у родителей эмоциональное оживление: «Их сексуальность уже угасает, и поэтому родители остро чувствуют расцвет подростковой сексуальности. Она напоминает родителям собственную молодость, и это вызывает возбуждение».
Именно эти эмоции и порождают соперничество. «Главная ценность юности — наслаждение без границ, — добавляет Серж Эфез. — По мере того как человек взрослеет, он отказывается от безграничной свободы. Но беззаботность подростков может вызвать в некоторых нарциссических родителях страстное желание еще немного взять от жизни».
Эта запоздалая молодость у старшего поколения часто связана с распадом брака и может разрушительно действовать на детей.
Как с этим справляться?
Избавьтесь от чувства вины. Ревновать к подросткам — это не всегда плохо и стыдно. Проблему создает не ревность сама по себе, а ее сила и способы ее выражения. Осознанная и контролируемая, она не помешает отношениям детей и родителей.
Сохраняйте чувство юмора. Чем злиться на подростков, которым «больше повезло», которые могут учиться, без спроса уходить из дома и путешествовать за границей, лучше признать, что мы хотели бы оказаться на их месте.
Внушайте веру в будущее. Если дети то и дело выслушивают наши сожаления о прошлом и о несбывшихся мечтах, им будет трудно надеяться на собственное счастливое будущее. Может быть, полезнее показать наше восхищение тем, как они строят свою жизнь? Ведь от зависти один шаг до высокомерия, и лучше бы нам его не делать.
Кризис среднего возраста
«Мне часто встречаются клиенты, чьи родители развелись и ушли к молодым, практически ровесникам своих детей, — рассказывает Римма Максимова. — Подростки страдают, но их попытки рассказать о своих чувствах родителям оказываются тщетными: те больше не хотят выполнять свою родительскую роль и проявлять эмоциональную заботу о детях».
Серж Эфез приводит в пример семью, где отец, оставивший жену и детей-подростков, говорил на семейной терапии: «Я переехал в однокомнатную квартиру и чувствую, что только сейчас и начал жить».
Психоаналитик не настаивает на том, что поведение отца стало причиной анорексии его старшего сына, но признает, что юноша испытывает растерянность в ситуации «очевидного похищения отцом его роли юноши». Бывают и крайние случаи, когда один из родителей пытается очаровать партнера своего ребенка.
43-летняя Полина рано столкнулась с ревностью матери: «С того времени как у меня начала появляться грудь, отношение матери ко мне резко изменилось. Ее раздражало, когда мне делали комплименты или, еще хуже, говорили, что я на нее похожа. Если кто-то хвалил мои волосы, она отвечала, что я плохо причесана. Если говорили, что у меня красивые глаза, она возражала, что я их слишком сильно крашу. Однажды, в десятом классе, я после школы сидела с друзьями у нас на кухне, и вдруг моя мать зашла в едва запахнутом халате, из выреза виднелась голая грудь. Мои друзья нашли ее очень соблазнительной, в отличие от меня…»
Соперничество между поколениями было всегда, но конфликты, которые оно могло вызвать, не проявлялись
«Раньше было принято в определенном возрасте жениться, рожать детей, начинать трудовую жизнь, — размышляет Римма Максимова. — Все было более или менее предсказуемо. Сейчас границы стираются. Случается, что мать и дочь одновременно беременеют, поскольку первая снова вышла замуж».
Культ молодости
«В обществе, которое велит взрослым людям чувствовать себя молодыми, красивыми и энергичными, трудно смириться со своим возрастом и уступить место следующему поколению», — считает Серж Эфез.
Возникает парадоксальная ситуация. «Родители по-подростковому бунтуют против авторитарности моды, отрицая ценность той молодежной субкультуры, которая поставляет образцы для подражания: спортивную подтянутость, драные джинсы, — замечает Римма Максимова, — но одновременно они пытаются продлить собственную молодость, пресекая самостоятельность подростков, чтобы те как можно дольше оставались детьми».
Другая крайность этой неосознанной ревности, а именно равнодушие, столь же вредна для детей.
«Когда взрослые заняты личным развитием, у них возникает ощущение, что молодость будет длиться вечно, они предоставляют подростков им самим, без какой-либо заботы и защиты, — утверждает Даниэль Марселли. — Тогда дети ищут других покровителей». Или идут на неоправданный риск.
Если осознавать и ограничивать зависть и ревность, их вполне можно обратить в движущую силу
Серж Эфез часто встречает на терапии уже взрослых людей, которые все еще опасаются вызвать родительскую ревность: «В 40 лет они продолжают защищать своих родителей. И для этого они обрезают себе крылья, воздерживаются от сексуального удовольствия, не борются за профессиональную карьеру…»
Полина старается не жаловаться: «В 18 лет я одевалась как гот, что не слишком меня красило. Я компенсировала недостаток любви едой, и за это мне пришлось терпеть мамино «нежное» обращение «моя толстушка». И даже сегодня я внутренне сжимаюсь, когда кто-то делает мне комплимент в ее присутствии: я боюсь ее негативной реакции. И это еще тяжелее оттого, что я ее люблю».
Если осознавать и ограничивать зависть и ревность, их вполне можно обратить в движущую силу. Это удалось Георгию: «На пороге пятидесятилетия у меня, разумеется, меньше возможностей воплотить в жизнь некоторые свои желания, чем у моего сына. Но ведь есть и другие увлечения и интересы. Я снова начал рисовать: пусть те здания, которые мне не удалось построить, возникнут на холсте. Это соперничество с сыном, в хорошем смысле слова».
Что до ностальгии по нашей собственной юности, то не будем жаловаться. У нас появился опыт и остались яркие воспоминания: они могут стать для нас сигнальными огнями, которые освещают дорогу в будущее.
