На Международной ярмарке интеллектуальной литературы Non/fiction наш журнал проводит встречу за круглым столом, поводом для которой послужила книга Дика Свааба «Мы – это наш мозг», только что выпущенная в России издательством Ивана Лимбаха. Дик Свааб согласился ответить нам на несколько вопросов.
Psychologies: Вы подробно рассказываете, как мозг формирует человека от первых проблесков сознания до его ухода в небытие. Но каково влияние окружающей среды на наш мозг в самые первые годы жизни? Что в нас заложено генетически, а что подлежит «коррекции» и развитию?
Дик Свааб: Человек появляется на свет с мозгом, который благодаря его генетическому оснащению и внутриутробному развитию является уникальным и в котором уже в значительной степени запечатлены его характер, таланты и ограничения. Окружение ребенка, которое не просто обеспечивает его безопасность, но и ставит перед ним выполнимые задачи, стимулирует рост его мозга. У детей, которым совершенно не уделяли внимания на ранней стадии развития, мозг уменьшен; они на всю жизнь сохраняют ограничения, среди прочего – в интеллекте, языке и тонкой моторике, они импульсивны и гиперактивны. Отсутствие развивающей среды, психологически комфортного контакта с близкими людьми прежде всего сказывается на уменьшении префронтальной коры головного мозга. С другой стороны, сироты, усыновленные в возрасте до двух лет, впоследствии могут достигать IQ 100, в то время как усыновленные в возрасте от двух до шести лет, остаются на уровне IQ 80. Активно стимулирующее, обогащающее окружение способствует восстановлению нарушений развития мозга. Дети, на ранней стадии отстававшие в развитии из-за недоедания или из-за того, что ими пренебрегали, могут показывать резкое улучшение, если их рано поместить в более стимулирующее окружение. У детей с синдромом Дауна также достигаются хорошие результаты при наличии интенсивного стимулирования благодаря окружению. Умственное отставание не должно быть поводом для помещения детей в специальный приют или в другую мало стимулирующую обстановку. Совсем наоборот. Нужно уделять особое внимание cтимулирующему развитию умственно отсталых детей. Это изменит всю их последующую жизнь.
Какую роль в развитии мозга играет освоение языка и развитие речи?
Д.С.: Овладение родным языком не только накладывает явственный отпечаток на развитие мозга, оно является решающим для многостороннего развития в детском возрасте. Фридрих II, император Германии, Италии, Бургундии и Сицилии, в 1211 году захотел узнать язык Бога и думал, что он обнаружится сам собой, если дети не будут слышать никакой человеческой речи. Император повелел воспитывать десятки детей в полном молчании. Но язык Бога так им и не открылся. Дети вообще не смогли говорить и умерли в раннем возрасте.Язык и культурное окружение определяют не только какие системы мозга заняты обработкой речи, но и как именно могут интерпретироваться выражения лица; как люди привыкли, окинув взглядом, схватывать образ и то, что их окружает. Так, японцы и жители Новой Гвинеи не могут хорошо различать, выражает лицо страх или удивление, а китайцы, в противоположность американцам, сосредоточивают внимание не только на наиболее важном предмете, но и рассматривают его в отношении с непосредственным окружением.
Вы утверждаете, что в период раннего развития в нашем мозге укореняется так же, как родной язык, и религия родителей. И что в нашей религиозности играют роль некоторые химические нейротрансмиттеры, например серотонин. Как именно рецепторы серотонина в мозге соотносятся с уровнем духовности? Религиозная практика способствует росту числа этих рецепторов или, наоборот, наша склонность к религии зависит от числа этих нейротрансмиттеров?
Д.С.: Наша восприимчивость к религии определяется нашей потребностью в духовном, которая, как показывает исследование близнецов, на 50% бывает задана генетически. Спиритуальность – свойство, которым в той или иной степени обладает каждый из нас, вовсе не означает формальной принадлежности к определенной церкви. Религия же – это обусловленное местными особенностями оформление наших спиритуальных чувств. Таким образом, небольшие различия в наших ДНК предопределяют нашу восприимчивость к духовным идеям. Несколько лет назад биохимик Дин Хамер (Dean Hamer) из Национального института онкологии США, исследовав 2000 образцов ДНК, пришел к выводу, что за наш уровень духовности и способность верить в божественное присутствие отвечает ген VMAT2. Он описал его в книге «Ген Бога» (The God Gene, 2005). Ген, о котором идет речь, кодирует белок, который играет основополагающую роль во многих мозговых функциях. Но поскольку это, по всех вероятности, лишь один из немногих генов, задействованных в формировании нашей духовности, то лучше его называть «Один из генов Бога».
В чем для вас заключается отличие между духовным и религиозным в человеке?
Д.С.: Духовность я определяю как поиск священного, сакрального, то есть такого, что отличается от обыденного и достойно поклонения. Это свойство, которым все люди обладают в той или иной степени, даже если они не принадлежат ни к какой церкви. А религия – это локализованная форма наших духовных переживаний. С эволюционной точки зрения у религии было и есть несколько преимуществ: она служила средством единения в группе, которая обеспечивала защиту и социальные контакты; кроме того, соблюдение религиозных предписаний (здоровый образ жизни и здоровое питание); верующие люди более счастливы и настроены более оптимистично. Бог для верующего человека есть ответ всему, что он не знает или не понимает. Но я убежден, что в будущем мире глобализированной экономики и информационного общества религии не сохранят своих преимуществ и в последующие сотни тысяч лет они утратят свое значение. Тогда наконец духовные ценности освободятся от тесных рамок устаревших религиозных правил и станут универсальными.
«Во время беременности жены мужчина тоже готовится к своей роли отца. Происходят изменения в выработке гормонов, воздействующих на мозг, и они влияют на то, что будущий отец начинает не только иначе себя вести, но и иначе себя чувствовать. Еще до рождения ребенка у будущего отца возрастает уровень гормона пролактина. Гормон, важный для появления молока у будущей матери, стимулирует заботливое поведение обоих родителей. Одновременно у будущего отца уменьшается в крови уровень мужского полового гормона тестостерона, что ведет к снижению агрессии по отношению к будущему потомству и подавляет инстинкт размножения. Полезное снижение уровня тестостерона у отца – явление универсальное. В Китае все это выглядит так же, как и на Западе. Из-за воздействия гормонов на мозг многие мужчины чувствуют, что еще до рождения ребенка с ними происходит что-то особенное. Как именно возникают у будущего отца изменения поведения, неясно, но здесь может иметь значение то, что женщина во время беременности пахнет по-другому. После рождения ребенка пролактин и окситоцин влияют на отцовское поведение и на укрепление связи между отцом и младенцем. Только у тех отцов, у которых возник стимулирующий, теплый контакт с ребенком, во время игры с ним повышается содержание в крови гормона привязанности окситоцина».
«В момент сексуального возбуждения содержание окситоцина в крови достигает высокого уровня у обоих партнеров, этот гормон причастен к оргазму и мужчины, и женщины. Окситоцин стимулирует сокращение гладкой мускулатуры и тем самым стимулирует сначала извержение семени у мужчины, а затем управляет у женщины движением спермы в одном направлении и яйцеклетки – в другом, так что встреча того и другого становится неизбежной. Влияя на движение спермы, оргазм женщины влияет также и на выбор партнера, потому что партнер, который способен привести женщину в состояние оргазма, получает тем самым эволюционное преимущество в осуществлении оплодотворения. Кроме того, для женского оргазма был также открыт и наследственный фактор. Все говорит за то, чтобы и женский оргазм рассматривать как адаптивный механизм, сложившийся в результате естественного отбора. Тем самым, по-видимому, опровергается недружественная в отношении женщин гипотеза о том, что оргазм у женщин – не что иное, как рудимент, вроде сосков у мужчин, и играет на руку исключительно противоположному полу».
Перевод с голландского Дмитрия Сильвестрова.
Издательство Ивана Лимбаха, 544 с.
