Дерк Перебум: «Мы добьемся большего, если перестанем наказывать обидчиков»

Psychologies: Каким образом свобода воли связана с моралью?

Дерк Перебум: Во-первых, наше отношение к свободе воли определяет, как мы относимся к преступникам. Допустим, мы верим, что свободны в своих действиях. Преступник понимает, что совершает зло. Значит, мы имеем право наказать его, чтобы восстановить справедливость.

Но что, если он не осознавал своих действий? Например, из-за психических нарушений. Есть точка зрения, что мы все равно должны применить к нему меры – чтобы не поощрять разгул преступности. Но тогда мы делаем это уже не потому, что он виновен, а в качестве меры устрашения. Спрашивается, вправе ли мы делать из человека наглядное пособие?

Второй момент касается наших повседневных отношений с людьми. Если мы верим в свободу воли, то оправдываем агрессию по отношению к обидчикам. Так подсказывает нам моральная интуиция. Она связана с тем, что философ Гален Стросон назвал реактивными установками. Если кто-то сделал нам плохое, мы чувствуем обиду. Это реакция на несправедливость. Мы выплескиваем свой гнев на обидчика. Конечно, сердиться тоже «плохо», и мы часто стыдимся, когда неосторожно даем выход гневу. Но если наши чувства задеты, мы верим, что имеем на это право. Обидчик знал, что причинит нам боль, – значит, он сам «напросился».

Теперь возьмем маленьких детей. Когда они делают что-то плохое, мы не сердимся на них так, как сердились бы на взрослых. Мы знаем, что дети еще не до конца осознают свои действия. Конечно, мы тоже можем быть недовольны, если ребенок разбил чашку. Но реакция определенно не так сильна, как в случае со взрослыми.

А теперь представьте: что если мы примем как данность, что свободой воли не обладает никто, даже взрослые? Что это изменит в наших отношениях друг с другом? Мы не будем считать друг друга ответственными – по крайней мере, в строгом смысле.

И что это изменит?

Д. П.: Я думаю, отказ от свободы воли приведет к тому, что мы перестанем искать оправдание своей агрессии, и в итоге это пойдет на пользу нашим отношениям. Допустим, ваш подросток нагрубил вам. Вы ругаете его, он тоже не остается в долгу. Конфликт разгорается еще сильнее. Но если вы откажетесь от реактивной установки, вместо этого проявив сдержанность, вы добьетесь более позитивного результата.

Обычно мы сердимся именно потому, что верим: без этого мы не добьемся послушания.

Д. П.: Если вы ответите агрессией на агрессию, то получите еще более сильную реакцию. Когда мы пытаемся с помощью гнева подавить волю другого, то сталкиваемся с сопротивлением. Я верю, что всегда есть возможность выразить недовольство конструктивно, без агрессии.

Да, можно не накручивать себя. Но мы все равно будем сердиться, это будет заметно.

Д. П.: Да, мы все подчиняемся биологическим и психологическим механизмам. Это одна из причин, почему мы не можем быть полностью свободны в своих действиях. Вопрос в том, какое значение вы придаете своему гневу. Вы можете считать, что он оправдан, потому что ваш обидчик виноват и должен быть наказан. Но вы можете сказать себе: «Он поступил так, потому что это в его природе. Он не может ее изменить».

Избавившись от чувства обиды, вы сможете сосредоточиться на том, как исправить ситуацию.

Может быть, в отношениях с подростком это сработает. А как быть, если нас притесняют, ущемляют наши права? Не реагировать на несправедливость – значит попустительствовать ей. Нас могут счесть слабыми и беспомощными.

Д. П.: Протест не обязательно должен быть агрессивным, чтобы оказаться действенным. Например, Махатма Ганди и Мартин Лютер Кинг были сторонниками мирного протеста. Они считали: чтобы добиться чего-то, вы не должны проявлять гнев. Если вы протестуете с разумными целями, не проявляя агрессию, вашим противникам будет труднее возбудить против вас ненависть. Так что есть шанс, что к вам прислушаются.

В случае Кинга протест принял очень широкие формы и привел к победе над сегрегацией. И заметьте, Кинг и Ганди вовсе не выглядели слабыми или пассивными. От них исходила огромная сила. Конечно, я не хочу сказать, что там все обошлось без гнева и насилия. Но их поведение дает модель, как сопротивление может работать без агрессии.

Этот взгляд непросто принять. Вы сталкиваетесь с сопротивлением своим идеям?

Д. П.: Конечно. Но я думаю, мир станет лучше, если мы откажемся от веры в свободу воли. Конечно, это значит, что нам придется отвергнуть и моральную ответственность. Во многих странах, в том числе в США, распространено убеждение, что нужно жестко наказывать преступников. Его сторонники рассуждают так: если государство не будет карать зло, люди возьмут в руки оружие и будут сами вершить суд. Доверие к правосудию будет подорвано, наступит анархия.

Но существуют тюремные системы, которые устроены по-другому – например, в Норвегии или Голландии. Там преступность – это проблема всего общества, а не отдельных индивидов. Если мы хотим искоренить ее, нам нужно сделать общество лучше.

Как можно достичь этого?

Д. П.: Мы должны найти другой, более действенный способ противостоять злу. Способ, который исключал бы возмездие. Просто отказаться от веры в свободу воли недостаточно. Нужно разработать альтернативную моральную систему. Но у нас перед глазами есть примеры. Ганди и Кинг смогли это сделать.

Если задуматься, это не так трудно. Человеческая психология достаточно подвижна, она поддается изменению.