Наш мозг устроен невероятно сложно: миллиарды нейронов каждый день обмениваются триллионами сигналов. С другой стороны, наша внутренняя жизнь течет естественно и непринужденно: мы планируем дела на завтра, влюбляемся, радуемся теплой погоде. Как возникает переход от обмена информацией между отдельными клетками к чувству ностальгии, которые мы испытываем, когда находим вкладыш от жвачки из нашего детства?
В 1994 году молодой философ Дэвид Чалмерс (David Chalmers) заявил, что изучение процессов в мозге не позволяет понять, как возникают субъективные переживания, почему вообще процессы в мозге сопровождаются сознательными состояниями. Психология, биология и нейрофизиология занимаются лишь частными вопросами. Задача философов — создать такую теорию, которая бы устранила этот пробел. Постановка «трудной проблемы сознания», как он ее назвал, принесла Чалмерсу мировую известность. Через два года вышла книга-бестселлер «Сознающий ум», в которой он попытался найти подходы к решению этой проблемы.
14 июня 2016 года Дэвид Чалмерс прочел лекцию в МГУ им. М.В. Ломоносова по приглашению Московского центра исследования сознания1. Мы поговорили с ним о том, как он представляет себе проблему сознания сегодня, как работают философы и чем важны их исследования.
Psychologies Мы не можем представить себе жизнь без сознания. Но оно по-прежнему остается загадкой. Например, нейробиологи предполагают, что наш мозг принимает решения до того, как мы осознаем это. Что такое сознание, в таком случае? Иллюзия? Развлекательный фильм, который мозг показывает нам, чтобы мы не заскучали? Или нечто более серьезное?
Дэвид Чалмерс: Я не думаю, что это иллюзия. Сознание — центральная часть того, что мы называем человеческим. Но я также не считаю, что оно присуще исключительно нам, людям. Сознание — это то, что мы разделяем со многими другими существами — собаками, обезьянами, котами. Возможно, осьминогами.
А чем сознание человека отличается от сознания животных?
Мы не можем знать наверняка. Сознание — очень субъективная вещь. Сорок лет назад философ Томас Нагель (Thomas Nagel) сформулировал вопрос, ставший знаменитым: каково это — быть летучей мышью? Было бы проще, если бы у нас был прибор, которым можно было бы провести над головой и получить на мониторе точную картину. Но пока его нет. Нам приходится судить о сознании других существ при помощи рассуждений по аналогии. Но я думаю, что наше сознание принципиально не отличается от сознания от других существ. До сих пор никто не нашел ни одной ключевой черты сознания, которая бы делала его уникальным для человека.
А в будущем такой прибор мог бы появиться?
Думаю, это вполне возможно. Но чтобы это устройство определяло хоть что-нибудь, сначала нам нужна единая теория: что есть сознание. Необходимо понять, как осуществляется связь между физическим миром и ментальными состояниями. Тогда мы сможем просканировать мозг, получить данные и передать их в наше сознание. Тогда, возможно, мы могли бы получить ощущение «каково это — быть летучей мышью».
«Может быть, у Земли есть свое сознание. У России, у Москвы и у нас, собравшихся за этим столом»
Если допустить, что у нас есть такая теория, как мог бы работать такой прибор? Что он должен показывать?
Теория панпсихизма, которая мне близка, говорит, что сознание разлито повсюду. Тогда вы просто создаете устройство, которое всегда говорит «Да». Но, конечно, дело не в том, чтобы оно подтвердило или опровергло что-то. Оно должно указать на конкретные состояния, которые мы называем сознательными, — например, запах или вкус. Оно должно определять, в каком именно состоянии сознания находится субъект, а не просто обладает ли он сознанием или нет. Эти состояния, например, у смартфона, были бы совершенно иными, чем у нас. Каково быть смартфоном? Не такой глупый вопрос, если задуматься.
Откуда в таком случае берется сознание?
Мне нравится теория нейробиолога Джулио Тонони (Giulio Tononi). Он говорит о сознании как об информации, интегрированной определенным образом. Важно не количество, а качество этой информации. В мозге информация обладает высокой степенью интегрированности. У смартфона этот уровень может быть ниже. Но это тоже будет сознание, только другого порядка.
Получается, сознание может быть и у группы людей? И даже у всего человечества?
Да, может быть, у Земли есть свое сознание. У России, у Москвы и у нас, собравшихся за этим столом, тоже есть свое сознание. Это зависит от того, какую теорию вы возьмете. Согласно теории Тонони, у всех систем, которые находятся внутри других, более крупных систем, есть свое сознание.
Вы по образованию математик. Что подтолкнуло вас заняться философией?
Я пришел к выводу, что основная проблема, которая сейчас есть в науке, — это проблема сознания. К ней можно подходить разными путями. 200 лет назад эту проблему пытались решить через физику. 100 лет назад это была биология. Сейчас это философия. Я изучал математику в бакалавриате в Университете Аделаиды. По всем предметам у меня были отличные оценки, но был один курс, по которому я получил четверку. Это была философия. Я поступил в Оксфорд, чтобы продолжать заниматься математикой. Но занятия философией побудили меня к размышлениям о природе сознания. Поступив в Оксфорд, я отправился в путешествие по Европе. Тогда я стал замечать, что вновь и вновь возвращаюсь к мыслям о сознании. Я записывал в блокнот все, что приходило мне в голову. И чем больше я наблюдал, тем больше меня увлекала эта тема.
У меня появились некоторые идеи. Еще в детстве я читал книжки когнитивиста Дугласа Хофштаттера (Douglas Hofstadter), которые очень повлияли на меня. Я стал переписываться с ним. И он пригласил меня поработать в его лаборатории в Индиане. В его группе было много исследователей: математики, нейроученые, психологи. Но они занимались конкретными задачами. Я подумал, что философия поможет получить более целостную картину.
Какие эксперименты вы проводили?
Я делал много компьютерных моделей. Нейросети, которые могли учиться и развиваться. Но эта работа не совсем связана с сознанием. Я ставил много мысленных экспериментов. Но я также уделял много внимания экспериментам психологов, психиатров, нейроученых и кибернетиков.
В чем вообще состоит задача философа? Свести воедино данные разных наук? Или предложить какой-то отдельный взгляд?
Одна из задач философии — помогать создавать общую картину мира. Есть отдельные дисциплины: математика, физика, нейробиология, психология. Каждая из них работает над одним элементом — будь то элементарные частицы, клетки живого организма или психические процессы. Философ может отступить назад и посмотреть на ситуацию в целом. Конечно, он должен быть хорошо осведомлен о последних открытиях в науке. Но он не должен быть ограничен ими. Я не думаю, что философия является «наукой наук» — в гегелевском смысле, как объединитель всего. К тому же некоторые наши результаты не являются научными. Но они стимулируют развитие теорий.
Философы часто используют необычные метафоры и образы, чтобы объяснить свою мысль. Откуда вы черпаете вдохновение для своих идей?
Это зависит от того, какой проблемой вы занимаетесь и какой смысл видите в том или ином образе. Допустим, одна из ключевых метафор для изучения сознания — «философский зомби». Изначально идея пришла из культов вуду. Зомби — это существа, которые не имели свободной воли и действовали как рабы. Потом это понятие перекочевало в голливудские фильмы, где оно стало обозначать оживших мертвецов, которые ведут себя агрессивно. В философии это понятие используется для мысленного эксперимента: оно обозначает гипотетических существ, у которых нет сознания, но которые выглядят и ведут себя точно так же, как мы. Если существование таких существ в принципе возможно, тогда сознание не сводится только к процессам в нашем мозге.
В последнее время я часто размышляю над технологиями. Например, меня интригует идея расширенного сознания: вещи, которые нас окружают, становятся носителями нашей памяти. Тот же смартфон — в каком-то смысле продолжение меня. Он помогает мне помнить разные вещи, ориентироваться в пространстве. В середине 90-х не было смартфонов. Но мы пользовались метафорой интернета. Сейчас меня все больше занимает идея виртуальной реальности: носимые гарнитуры, шлемы, очки. Это целый новый мир. Он создает много новых вопросов. Насколько реальна виртуальная реальность? В каком смысле мы можем говорить о своем существовании в ней? У меня самого есть два таких устройства. Одно из них я даже взял с собой в Москву.
Как вы оцениваете состояние философии в России?
В России прекрасная философская и психологическая традиция. Выготский, Павлов, Лурия. Кстати, именно Павлов одним из первых задался вопросом, каким образом ткань мозга производит субъективные переживания. Сегодня один из самых известных на Западе современных философов — Вадим Васильев. И конечно, у вас есть целая плеяда новых философов, благодаря Московскому центру исследования сознания, все знают людей из этого Центра. Два года назад им был организован круиз в Гренландии вместе с другими известными философами. Это было очень продуктивно.
И все-таки: вы верите, что смартфон может обладать сознанием?
У нас нет свидетельств того, что у смартфонов есть сознание. Но нет и четких доказательств обратного. Интуиция может подсказывать, что это бред. Но можем ли мы здесь полагаться на интуицию? У разных культур есть разные интуитивные представления о том, как устроен мир. Мне важны факты. Пока у нас слишком мало данных, чтобы говорить определенно.
1 Московский центр исследования сознания (МЦИС) при философском факультете МГУ им. М. В. Ломоносова основан в 2009 году Дмитрием Волковым, сооснователем международного инвестиционного холдинга SDVentures, и Вадимом Васильевым, доктором философских наук, заведующим кафедрой истории зарубежной философии МГУ им. М.В. Ломоносова.
