Одному моему знакомому, наоборот, трудно покупать дорогие вещи, даже когда есть желание и возможность. Когда я спросил его про эту трудность, он ответил: «Мне кажется, продавец подумает что-то вроде: «О, понты корявые, столько денег на тряпки выбрасывает, а еще мужик!» «А ты любишь эти понты?» — «Нет, конечно же!» — ответил он так быстро, как смог, но не успел скрыть прорвавшееся смущение.
Дело тут не столько в том, что подумает продавец. А в том, что мы пытаемся скрыть от него то, чего стыдимся в себе, — и боимся разоблачения. Некоторые из нас любят красиво одеваться, но в детстве им твердили, что думать о тряпках — это низко. Стыдно быть такой или особенно таким — нужно спрятать это свое желание, не признаваться себе в этой слабости.
А поход в магазин позволяет соприкоснуться с этой подавляемой потребностью, и тогда внутренний критик проецируется на продавца. «Нищеброд!» — читает покупатель в глазах «менеджера по продажам», и вспыхнувшее в душе «Я не такой!» толкает или выйти из магазина, или купить что-то, что не по карману, сделать то, чего не хочешь, запретить себе то, к чему уже тянулась рука.
Что угодно, но только не признаться самому себе, что денег в данный момент нет и это правда жизни. На внутренний или внешний упрек «Ты жадный!» можно ответить: «Нет-нет, ни в коем случае, вот вам моя щедрость!» — а можно: «Да, мне жалко на это денег, сегодня я скуп(а)».
Магазины — это частный, хотя яркий пример. Кроме запретных качеств есть запретные чувства. Особенно досталось обиде — так и звучит в сознании издевательское «Ты обиделся, что ли?». Обида — удел маленьких и слабых, поэтому не признаем в себе обиды, маскируем, как можем, то, что бываем уязвимы и растеряны. Но чем больше мы скрываем свои слабости — тем сильнее напряжение. Половина манипуляций построена на этом…
Страх разоблачения для меня часто становится сигналом: значит, я пытаюсь отсечь «постыдные» потребности, качества, эмоции. И выход из этого страха — признаться себе… в том, что я бываю жадным. Бываю без денег. Люблю дурацкие комедии, до которых не снисходит мое окружение. Люблю «тряпки». Раним и могу — да, по-детски, глупо и абсурдно — обижаться. И если удается сказать «да» этой серой зоне, то становится ясно: те, кто норовят нас застыдить, сражаются как раз не с нашими «недостатками», а сами с собой.
