Я прочитал статью «„Член свернулся калачом и плакал“: я прочитал книгу солиста „Бонда с кнопкой“ и познал жизнь (18+)» и познал ярость

Колонка Верещагина, умеющего писать и отличные содержательные тексты, побудила меня написать небольшой «дисс на дисс». То есть я купился на рейджбейт — и ладно.

«Бонд с кнопкой»: это что вообще?

Я с интересом послушал альбом «Бонда с кнопкой» «Дом», вышедший в октябре-2025: что-то мне понравилось, что-то не особо, как бывает часто. Общее мое впечатление — эта музыка, с ее надрывом и прорывающейся на поверхность задавленной тревогой, более чем соответствует моменту. И свои миллионы прослушиваний, и бесконечные тиктоки она собрала заслуженно, пусть даже в меня попадает не всегда.

Илья Золотухин — такой «новый добрый», утративший иллюзии: никаких больше песто-вечеринок, латте на банановом его не утешит, а жизнь заставит проживать разные чувства — не только радость и умиротворение, но и боль, печаль, ту же тревогу.

Про сидр ли поет Илья, про кухни, или вовсе про цветы как гест-стар у Mirèle, его манера выделяется на фоне тысяч и тысяч исполнителей. Его мелодии — въедаются в мозг. Его рык — вероятно, кого-то бесит, но лет 30 назад многих бесила гнусавая манера другого Ильи, Лагутенко, и что? «Бонд с кнопкой» — не музыка для снобов, а песни, которые совсем скоро будут узнавать примерно все. Можно стебаться, можно ерничать, а реальность, похоже, именно такая.

После статьи с членом в заголовке я решил прочитать еще и книгу Золотухина «Повреждения от прекрасного». И теперь могу тезисно сформулировать, почему меня не раздражают тексты золотухинских песен и даже его не самая удачная книга — а вот «рецензия» Андрея Верещагина разозлила.

Что не так с колонкой «„Член свернулся калачом и плакал“: я прочитал книгу солиста „Бонда с кнопкой“ и познал жизнь (18+)»

1. «Не читал, но осуждаю»

Времена для журналистики, включая все виды критики, сейчас не лучшие: краткие выжимки сюжетов за три секунды делает искусственный интеллект, подборки всего и вся штампуют блогеры, детальный анализ произведений востребован очень умеренно. Посмотрели сериал, поставили оценку — забыли. Услышали песню, лайкнули — ну жужжит приятно, и ладно. Завтра зажужжит другая.

В этих условиях задача журналиста — структурировать поток информации и сопротивляться лености, характерной для потребителей этого потока. Мы, пишущие и говорящие головы из экранов, нужны сегодня, чтобы иногда делать-таки паузу и задавать читателям-зрителям вопрос: «А что это было? Что вообще происходит?» Разгребатели информационной грязи.

Заявить в первом же абзаце своего текста следующее: «Из песен группы „Бонд с кнопкой“ я до недавнего момента слышал только самые растиражированные — „Кухни“ и ту, что про сидр. […] А зачем слушать что-то, что не порождает никаких эмоций?» — значит расписаться в своей заведомой некомпетентности и подорвать и без того хрупкое доверие читателя. Здесь вилка простая: или «я не знаю, не понимаю и не пишу», или «я не знаю, но хочу разобраться в происходящем — и тогда пишу».

Если журналист не стремится разобраться в том явлении, о котором пишет прямо сейчас, то он занимается чем-то иным, нежели журналистикой.

2. Пересказ — не рецензия

Рецензия или разбор любого произведения невозможны без пересказа хотя бы его зачина, но равно они не могут состоять и из одного пересказа: герой сделал это, а потом то, а потом вот что произошло. Финал. За этим мы идем в «Википедию», на сайты с краткими пересказами, да хоть в те же нейрочаты.

Хороший разбор предполагает включение произведения в более широкий контекст. Почему именно такая книга случилась именно у этого автора сейчас? «Повреждения от прекрасного» Илья Золотухина, к примеру, это дерзкий юношеский текст — какими часто-пречасто бывают дебютные повести, рассказы и романы небездарных авторов. Человек создает его в момент, когда творческая энергия нарастает и ему хочется создать что-то эдакое — рубящее с плеча, попадающее в нерв времени, стилистически выверенное и даже вычурное.

И это нормально для работы автора, набирающего вес, накапливающего опыт. Таков контекст. Можно пойти по иному пути: что за темы поднимает автор и насколько они актуальны в 2025 году? В чем позиция автора отличается от или совпадает с другими похожими текстами? В какой ряд литературных произведений встает текст? Нужен ли он, и если да, то кому? Таковы еще возможные контексты.

Однако если мы просто пересказываем сюжеты, по ходу их подстебывая и тыкая в наименее удачные места, это не дает читателю никакого дополнительного контекста. Андрей Верещагин ловко ерничает по поводу «до неприличия откляченного зада» и прочих кривых моментов, но столь же ловко умалчивает о моментах удачных.

Например, Илья Золотухин мастерски работает с аллитерациями («бережные и нежные хрущевки» в нашей памяти теперь надолго), и диалог героев, идущий сразу же после пресловутого зада, написан поэтично и живо:

«— На вот. Постной роже — „Постинор“. А я поеду.

— Куда?

— В Печатники, наверное.

— Печально.

— Печальники».

Но если журналист ставит целью не анализ, а стеб над неблизкой ему реалией, то зачем подмечать удачи? Лучше и эффективнее пересказать случайные места, выделить провалы, поржать над собственной интерпретацией сюжета. При желании даже Библию можно пересказать так, что она зазвучит нелепо и весело, что уж говорить о дебютном прозаическом тексте совсем молодого поэта-песенника.

3. Неймдроппинг — не анализ, а самолюбование

Я регулярно говорю авторам Psychologies.ru и пишущим нам экспертам-психологам, чтобы они не боялись приносить в текст себя и свой опыт. Даже эта статья очевидно написана от первого лица: это мое мнение, мои эмоции по поводу работы коллеги — было бы странно выдавать их за некое обезличенное суждение.

И тем не менее нельзя создавать журналистский текст, только чтобы насладиться собственной крутостью, эрудицией, стилем. Сказать «рассказ Золотухина похож на раннего Лимонова» — значит сказать «я читал раннего Лимонова», а не разобраться в происходящем.

Сравнить автора-мужчину, пишущего андеграундную прозу, с матюками-членами-веществами, с Буковски или Селином, логично, но мягко говоря, не исчерпывающе и не объясняет феномена книги «Повреждения от прекрасного». Не объясняет, например, смысла ее названия. Не объясняет ее связи с другим творчеством автора — песенным.

Для самовыражения у меня есть телеграм-канал, в котором я позволяю себе намного больше, чем на сайте Psychologies.ru. Там я могу топить читателей в непредсказуемых и сомнительных отсылках, цитировать самого себя, шутить так, чтобы посмеяться в гордом одиночестве. Но текст о большом поп-культурном явлении, которым стала в 2025 году группа «Бонд с кнопкой», в большом медиа, просто обязан писаться для широкого круга читателей — и не только для таких, которые хотят постебаться вместе с нами.

Как поет Илья Золотухин на новом альбоме:

«Юным, чистым

Пасть бы под ноги тебе и не вставать бы.

Счастье полезным быть кому-либо —

Тебе, например,

Тебе, например.

Средства речи безнадежнее тире между датами,

Где мы найдемся зажатыми, полезным быть кому-либо».

Не только про члены или там сидр.