Путешествие в страну глухих

11:00, аудитория РГСАИ

«Ну и время вы выбрали. Академии в этом году 25 лет, завтра концерт, все аудитории заняты: репетиции», — в холле РГСАИ (Российской государственной специализированной академии искусств) нас с фотографом встречает высокая статная блондинка.

Ею оказывается Варвара Ромашкина, один из лучших переводчиков жестового языка в России, педагог, актриса и постановщик театра «Недослов». На ближайшие пару часов она наш гид в новом для нас мире. Гид, без которого мы бы вряд ли справились.

В коридорах — приятная суета творческого вуза. Стайки девочек в гимнастических трико, на стенах картины, работы студентов, из приоткрытых дверей — рулады. На особенности этого места обращаешь внимание не сразу. Они, особенности, — в деталях: в засечках с указанием этажа на перилах лестниц, в белой трости юноши возле лифта. Каждый ученик — особенный.

«РГСАИ — уникальное место, — вторит моим мыслям Варвара. — Мы единственный в мире вуз для людей с ограниченными возможностями здоровья, выпускающий актеров, художников и музыкантов. Здесь талантливые ребята получают шанс стать тем, кем мечтают».

Знакомимся с актрисой Леной, обмениваемся неловкими приветствиями. Неловкие они исключительно с нашей стороны. Лена и наш переводчик в своей стихии.

11:30, гримерка РГСАИ

Творческий беспорядок: коробки с реквизитом, плотно втиснутые платья и сюртуки, афиши спектаклей. Посреди всего этого хаоса Лена — тоненькая, с обаятельной улыбкой и лучистыми глазами. Ловко выхватывает с общей вешалки костюмы, показывает фотографу. Потом усаживается на стул и начинает говорить ярко, эмоционально. Живая мимика, невероятно пластичные, «порхающие» кисти рук. «Удивительно: я думала, лицо у нее будет спокойным, а «говорить» будут только руки», — делится потом фотограф Наташа.

О встрече мы договаривались по почте. На вопросы Лена отвечала коротко, было опасение, что такой же, сухой и короткой, получится и беседа. Напрасно.

«У меня никогда не было цели стать актрисой. Даже как-то в голову это не приходило: это же профессия только слышащих, — рассказывает Лена, а Варвара переводит энергично и легко. — Но в одной школе со мной училась девочка, которая после выпускного поехала в Москву и поступила на актерский. Она и убедила попробовать. Мне, конечно, казалось, что неслышащая актриса может только быть моделью или в рекламе сниматься»...

Но Лена поступила и теперь играет в самом настоящем театре. Своего помещения у «Недослова» нет, играют на учебной сцене академии. Лена участвует в четырех спектаклях, получается примерно по одному в неделю. В оставшееся время она работает кассиром в центре исполнения заказов магазина Ulmart: посменно, два через два.

«С покупателями проблем не бывает. Коллеги даже завидуют мне, говорят: «Тебе хорошо, ты не слышишь никакого негатива». Но это, конечно, скорее просто заработок, а настоящее мое призвание — театр».

Началось все с дипломного показа — «Без права на ангела» по мотивам романса Вертинского «Желтый ангел». Художественному руководителю театра он понравился, и группу взяли вместе со спектаклем. Так до сих пор его и играют, вот уже пять лет.

«Пластические роли мне даются сложнее: я не слышу музыки, приходится просто держать ритм. А вот на русском жестовом языке мне играть ближе: это мой родной язык, на нем я могу передать мысли. В основном играю наивных девочек, хороших, преданных, а хочется попробовать что-то другое, сыграть отрицательную роль. Попытаться понять закономерности поступков отрицательных персонажей, их психологию».

Варваре пора на занятия, и мы остаемся втроем. Теперь наше средство коммуникации — телефон. И жесты, конечно.

13:00, театральный зал РГСАИ, он же — сцена театра «Недослов»

Сегодня вечером играют пластический спектакль «Той, которая впервые узнала, что такое дождь» по новеллам Леонида Енгибарова. Нас пускают на репетицию.

Даже без костюма и грима Лена преображается: она собранна, сосредоточенна, уже немного «не здесь», а там — по ту сторону рампы. Фотограф Наташа щелкает затвором, инстинктивно оглядываюсь по сторонам: не мешает ли это актерам. Не сразу вспоминаю, что помешать мы можем разве что режиссеру-хореографу Елене, но ей явно не до нас.

После прогона — разбор полетов. Елена, слышащая, немного ругает труппу, частично вслух, частично на жестовом языке.

«А ты знала, что, когда неслышащие актеры приходят в театр, они не аплодируют, а машут руками?» — спрашивает Наташа. Еще одно различие между нашими мирами.

15:30, метро «Студенческая»

До спектакля остается время, едем в детский сад за Лениной дочкой. Без Варвары поначалу общаться намного сложнее: печатаем друг другу сообщения в телефонах. Пальцы Лены летают над экраном. В сравнении с ней понимаю, как медленно набираю текст.

Лена говорит, что переезд в Москву дался ей сравнительно легко: в родной Перми было сложнее. Там, видя, как кто-то общается на жестовом языке, могли неправильно отреагировать, начать дразнить, а в Москве почти никто не обращает внимания. И правда: пассажиры в метро быстро теряют к нам интерес.

По современным меркам семья Лены — самая обычная: она, муж, дочь, мама. Мама еще до рождения Лены знала жестовый язык: ее родная сестра после прививки потеряла слух.

«Мама первой начала учить меня жестовому языку: она понимает мир неслышащих людей, нашу психологию, культуру, очень уважительно относится к нашему языку. Это большая редкость: мало кто осознает, как важен для нас жестовый язык, часто глухих детей просто учат читать по губам».

С мужем Лена вместе уже 12 лет. Познакомились в школе: он учился на год старше, окончив школу, перебрался в Москву. Лена поехала вслед за ним: говорит, если бы не он, вряд ли отважилась бы переехать и поступить в институт. Когда родилась дочь София, из Перми приехала мама — помогать.

«Лена, а глу…» — начинаю набирать в телефоне и запинаюсь. С Леной очень спокойно, комфортно, и все же страшно задеть, сказать что-нибудь бестактное. Улыбается, пишет в ответ: «Ничего, «глухие» — это нормально, не обидно. Я сама про себя говорю: «глухая». Не надо относиться к нам как к каким-то особенным».

Задаю массу «неловких вопросов»: как вызвать врача, как записаться в поликлинику. Живя в одно время в одном городе, мы все же существуем в параллельных мирах.

«У меня обычно не бывает таких проблем: помогает мама, — терпеливо объясняет Лена. — Но вообще можно вызвать врача через специальную диспетчерскую службу или СМС-сервис».

16:00, детский сад № 242 компенсирующего типа

Типичный сад: рисунки, коллажи на стенах. Только в коридорах тише обычного. Намного тише. Софи вылетает маме навстречу. Обычная девочка шести лет: живая, общительная. Любит рисовать, смотрит телеканал «Рыжий».

«Единственный канал, на котором остался сурдоперевод, — объясняет Лена. — А так только телетекст. Можно еще в интернете фильмы с субтитрами найти. Но их мало, и в основном все с ошибками».

Отсутствие общего языка никого из нас не останавливает: Софи показывает нам жестами свое имя. Пытаемся повторить — смеется, поправляет нас, складывая пальцы в нужном жесте.

— Самое яркое воспоминание детства: я маленькая, учусь в начальных классах. Учительница перед Новым годом просит каждого написать письмо Деду Морозу, — рассказывает Лена. — И мы пишем: кто о чем мечтает, кто какой подарок хочет. Учительница забирает письма и говорит, что отправит их Деду Морозу (а сама, конечно, отдает родителям — но это я уже сейчас понимаю).

1 января под елкой я нахожу именно тот подарок, который хотела! Это было невероятно — настоящее чудо. А сейчас моя Софи так же, как и я когда-то, верит в Деда Мороза. Нет, она понимает, что на утреннике в детском саду, в театре или в цирке перед ней просто актер или даже актриса, переодетая воспитательница, но все же верит, что где-то он существует. А я стараюсь своими руками творить для нее чудеса. И тоже немножечко верить.

Решаем устроить небольшой перерыв: Лена передаст дочку маме, а мы пока вернемся в институт. Жестами показываю фотографу, где встретимся. Лена смеется, печатает: «Видишь, как быстро ты перестроилась».