«Отца убили на моих глазах»: историю о травме и терапии дружбой комментирует психолог

«Семь лет она держала в себе эту тайну и видела кошмары»

Нам было по 15-16 лет, и наша театральная студия вместе с другими коллективами ехала в Пушкинские Горы.

Поезд тронулся. Провожающие нас родители остались на перроне, а в вагонах поселилось беззаботное юношеское веселье. Зазвучала гитара, то здесь, то там послышались всплески смеха, вызванные шутками и безобидными остротами. И казалось, что в этой атмосфере даже сопровождающие нас педагоги помолодели на несколько лет.

Однако среди всеобщего веселья наше внимание периодически стала привлекать одна девушка из младшей группы нашего театра. Назовем ее Нина (имя изменено). Ее лицо выражало страдание. В уголках ее глаз все время появлялись капельки слез. На наши вопросы «Что случилось?» она отвечала, что все хорошо, улыбаясь сквозь вымученную улыбку.

Пушкинские Горы были прекрасны. Занятия актерским мастерством на лесных полянах, экскурсии, купание в речке, в которой купался сам Пушкин, живописная природа, старинные аллеи и дубравы, земляника и, конечно, гитара, песни, игры, наши шутки и непрекращающийся смех.

В то же время, как тень отца Гамлета, то там, то здесь появлялась наша печальная Нина. Все то же страдальческое выражение лица, все те же капельки слез в уголках глаз и тот же постоянный ответ: «Все хорошо». Со временем мы просто перестали обращать на нее внимание.

Когда до окончания нашего отдыха оставалась пара дней, ко мне подошла моя подруга и сказала:

— Поговори с Ниной. Жалко девчонку! Может, тебе она расскажет, в чем дело? Кажется, ты ей нравишься…

Не откладывая в долгий ящик, я подошел к Нине и сказал, взяв ее за рукав:

— Пойдем поговорим!

Она согласилась, и мы зашли в ее комнату. Улыбнувшись, я посмотрел ей в глаза и сказал:

— Рассказывай…

— Все нормально, — ответила она, и отвела глаза.

— Рассказывай! — повторил я более настойчиво. — И пожалуйста, не отводи взгляд! — спокойным, но уверенным голосом добавил я.

Не знаю почему, но это подействовало. Вот ее рассказ:

«Мой отец сидел в тюрьме. Он вышел из нее, когда мне исполнилось семь. Переночевав дома первую ночь, после завтрака он спустился во двор. Через какое-то время и я выбежала во двор на прогулку. Когда я вышла из подъезда, в наш двор въехал автомобиль и резко затормозил. Из машины выскочил мужчина, подбежал к моему отцу и на моих глазах ударил его ножом в грудь. После чего прыгнул в машину, которая рванула с места и скрылась за поворотом. Как потом выяснилось, удар пришелся точно в сердце. Отец умер на моих глазах…

В этот же день мама сказала мне:

— Нина! Запомни раз и навсегда! Никому, никогда не рассказывай о том, что ты видела и кем был твой отец!

Каждую ночь мне снится эта история. Я каждую ночь вижу во сне, как убивают моего отца».

Слезы двумя полосками спускались с ее лица.

— Послушай, — сказал я через какое-то время. — В старину, чтобы избавиться от страшных снов, его записывали на бумагу, а потом сжигали. Попробуй. Уверен, что это поможет.

Мы вышли из комнаты. Нина вытирала слезы. Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись. Мне показалось, что ее улыбка немного изменилась. В ней уже не было столько страдания.

На обратном пути в поезде ко мне подошла подруга, которая просила поговорить с Ниной.

— Знаешь? — спросила она. — Что с Ниной случилось в детстве?

— Да, — ответил я.

— Ночью она рассказала об этом всем ребятам, зашла в каждое купе! И больше не плачет!

Семь лет Нина держала в себе эту тайну за семью замками. Семь лет каждую ночь видела кошмары. Семь лет строго соблюдала мамино табу. И когда печати были сорваны — она посвятила в свою страшную тайну всю нашу театральную студию. И ничего страшного не произошло, небеса не обрушились. Никто не осудил ее, и даже, наоборот, она получила сочувствие и поддержку, которой ей так не хватало.

Надо, обязательно надо разговаривать! 

«Мама Нины отобрала у нее право на горе»

Инесса Захарян, психолог

В психологии есть такое понятие, как горе, и есть разные этапы его проживания. В старину неслучайно давали год для того, чтобы человек мог оплакать свою потерю, получить особую поддержку, помощь и понимание. Совершенно неслучайно женщины надевали черную повязку на голову — это не для красоты делалось.

На языке образов — это был знак, однозначно понимаемый всеми. У человека горе, беда. И этому человеку надо помогать или по крайней мере не мешать.

Было понимание, что человек находится в особом состоянии, когда каждое слово может ранить, а действие может быть воспринято не так, как задумывалось человеком, желающим помочь.

Горевание дает определенные права:

• Право на слезы

• Право на рыдания

• Право на получение поддержки

• Право ничего не делать

• Право на нежелание как-то проявляться в мире

• Право на печаль

• Право на уединение

И когда человек эти права реализует, то боль уходит, человек снимает эту самую повязку, и траур считается законченным, пережитым, человек как бы начинает заново видеть краски жизни, ему снова хочется жить, радоваться жизни и любить. 

В случае с Ниной ее мама эти права у нее отобрала. Скорее всего, у нее были на это причины. Мы не знаем, кем был ее папа, за что он сидел в тюрьме и почему кому-то понадобилось его убить. И, вероятнее всего, те люди, которые смогли так беспрепятственно убить ее отца, представляли опасность и для ее мамы, и для самой Нины.

Возможно, мама просто обеспечила таким решением сохранность своей жизни и ребенка. Но для девушки это была настоящая травма и непрожитое горе.

Ребенок, по сути, не знал папу, ждал возвращения, и, видимо, достаточно долго. Только обрел его — и тут же потерял. Да еще к тому же увидел убийство собственными глазами! Увидел, что один человек обладает правом распоряжаться жизнью точно такого же человека. И при этом уходит безнаказанным.

Но для нас важно знать и видеть подтверждение тому, чему мамы учили с детства: если ты будешь что-то делать плохо, то в ответ тоже будет плохо. Для нашей психики жизненно важно, чтобы человек почувствовал, что тому, кто причинил тебе зло, его поступок вернулся бумерангом! Ведь зло должно быть наказано.

А здесь семилетний ребенок столкнулся с понимаем того, что «хеппи-энда» быть не может. По факту, Нина все эти годы не жила полноценной жизнью.

Ей было необходимо получить право не говорить, что у нее все хорошо, а сказать:

• Мне плохо

• Мне страшно

• Мне обидно

• Я ненавижу этих людей

• И желаю им…

Она должна была получить право поговорить с мамой (хотя бы мысленно) и спросить, почему нельзя было говорить правду. Почему нельзя было пойти в полицию, например? Почему надо было словно замереть?

Автор дал хороший совет написать эту историю и сжечь. Но Нина нашла для себя способ еще лучше — она рассказала свою историю столько раз, сколько ей было нужно, чтобы помочь себе освободиться, дать себе право закончить, наконец, эту трагедию, чтобы жить дальше!

И спустя годы — она получила то, что ей было необходимо:

• Помощь, поддержку, принятие ее горя

• Право рассказать о нем

• Право оплакать наконец-то своего папу

• Право получить подтверждение, что это было зверски, бесчеловечно, несправедливо

• И право, чтобы от этом поступке узнало как можно больше людей!

И тогда папа исчез не бесследно, не растаял, не сбежал, а его убили. И хотя бы так зло минимизировалось, потому что о нем теперь знают другие люди. А это — самое важное!

Ведь любое лечение и выздоровление начинается с признания того факта, тех событий, из-за которых человек оказался там, где он находится.