За что обычно цепляется взгляд при чтении сайта с вакансиями? Зарплата, обязанности, время, которое придется тратить на дорогу... Но для многих, оказывается, имеют значение и другие детали.
«Приходя на собеседование, всегда смотрю, есть ли в офисе чай-кофе, — признается 25-летняя Юлия, менеджер. — Не потому что так уж люблю перекусывать, а потому что там, где их нет, обычно и отношение к сотрудникам сухое, формальное».
А 32-летний Степан озабочен освещением: «Отказываюсь даже от выгодных предложений, если предстоит работать в помещении без окон или с маленькими. У меня от такого начинается депрессия». А с тех пор как в нашу жизнь вошел коронавирус, появились и новые приоритеты.
Мой офис — моя крепость
Удаленка. Это слово уверенно заняло место в сегодняшнем словаре. Неожиданно и срочно многим из нас пришлось оборудовать рабочее место в собственных домах.
«На первое место вышли такие предпочтения, как предоставление работодателем техники, а возможно, и мебели для организации рабочего пространства, — замечает карьерный консультант Юлия Четверикова. — А в компаниях с таким распространенным форматом организации рабочих мест, как опенспейс, ценностью становятся отдельные кабинеты».
Когда завершится вызванный пандемией кризис, некоторым — а может, и многим из нас — захочется снова общаться с коллегами очно. Но что заметно изменилось уже сейчас и, по-видимому, будет меняться и дальше, — это отношение к рабочему времени.
«Многие компании работают над внедрением гибридной занятости — это смешанный режим работы, когда сотрудник работает удаленно и приезжает в офис или коворкинговое пространство для участия в общих мероприятиях или обучении, — рассказывает Юлия Четверикова, — развивается формат частичной занятости и гибких графиков.
Изменилось понятие фиксированного рабочего времени — от возможности выбора удобного начала и окончания рабочего дня до «рваного графика» без привязки к конкретным рабочим часам при условии выполнения поставленных задач».
Время, деньги или жизнь
Еще недавно в наших ценностях на первый план выходило потребление — его уровень и качество. Важным атрибутом жизни была высокая занятость: чем больше мы работали, тем больше зарабатывали и, соответственно, больше и качественнее потребляли. Но тренд изменился.
«Сегодня становится все больше тех, кто измеряет ценность вещей не деньгами, а собственными трудозатратами. Готов ли я потратить полмесяца жизни на новый телевизор? Обменять год жизни на новую машину? Ценность приобретает разумный баланс занятости и потребления», — считает Юлия Четверикова.
Пока что мы решаем эти вопросы каждый для себя. Некоторое время назад правительство РФ обсуждало возможность сократить рабочую неделю до 40 часов. Предлагались два варианта: сокращение рабочего дня до 6 часов или переход на 4 рабочих дня в неделю.
Вспоминали Генри Форда, который ввел в своем автоконцерне сорокачасовую неделю, поскольку считал, что работникам не хватает времени на отдых, а от этого падает производительность и бизнес несет убытки. Современник Форда британский экономист Джон Кейнс предполагал, что к 2030 году рабочая неделя сократится до 15 часов. С датами он ошибся, но направление угадал.
«Мы готовы сегодня, как мне кажется, рисковать стабильностью ради ощущения себя на своем месте, — говорит гештальт-терапевт Ирина Меладзе. — Все чаще принимается идея о том, что финансовая мотивация не единственная. Многие из тех, кому за тридцать, идут учиться, меняют профессию, пробуют себя в чем-то новом. Многолетний азарт потребления сменяется азартом создавать, презентовать продукт своего труда и получать в ответ признание». Но не всем перемены даются с одинаковой легкостью.
Кому легко?
Всех нас, кто работает или ищет работу, можно объединить в три основные категории, считает Юлия Четверикова: наблюдатели, борцы и развивающиеся. Наблюдатели — те из нас, кто не любит перемен и старается сохранять привычный уклад работы. Для них важна регулярная индексация зарплаты, размеренная деятельность, теплые отношения в коллективе и дружба по интересам.
«Основные риски здесь — цифровизация, автоматизация и роботизация рутинных операций. А сейчас, в условиях растущей популярности удаленной работы, это еще и риск быть замененным более «дешевым» специалистом из другого города или региона. Работодатели ждут от «наблюдателей» стабильного качества выполнения типовых операций за минимально возможные деньги», — отмечает карьерный консультант.
Борцы — те, кто готовы к худшему, способны принять любые перемены, выполнить любой приказ, приложить все усилия, работать 24/7. На работе для них важно побеждать, достигать, мочь, преодолевать. Казалось бы, идеальный работник? Но они в нынешних реалиях рискуют не меньше.
«Работодатели быстро привыкают к эффективности борцов и ждут от них все больших достижений, за которые готовы достойно платить. Риски для этой категории работников связаны с возможностями организма: постоянный стресс рано или поздно приводит к потере интереса, выгоранию и болезням», — напоминает Юлия Четверикова.
Развивающиеся работники открыты для перемен. В любой проблеме они видят ресурс и возможность для чего-то нового. Они постоянно чему-то учатся и перенимают новый опыт, который позволяет им в любой ситуации искать и находить нестандартные решения. Работодатели возлагают на них большие надежды. Для этой категории специалистов основной риск — оказаться в консервативной компании, не готовой к развитию.
К какой бы категории мы себя ни относили, и даже переходя из одной в другую, мы не избежим риска. Однако мы можем выбирать, насколько активной будет наша позиция в меняющейся реальности. Готовы ли мы работать там, где не нравится, ради зарплаты? Или попробуем делать то, что по душе, не имея гарантий успеха? Или будем искать новые решения, например, как рестораторы, которые в условиях изоляции начали торговать едой навынос? Ответ у каждого свой.
Об этом
«Хватит мечтать, займись делом. Почему важнее хорошо работать, чем искать хорошую работу», Кэл Ньюпорт. Стив Джобс не мечтал о компьютерах, считает преподаватель информатики и предлагает иной рецепт успеха (Альпина паблишер, 2012).
