Хорхе Букай о трех правилах жизни

Гештальт-терапевтов много, а доктор Хорхе Букай — один. Он практикует гештальт-терапию почти 40 лет на противоположном от России конце Земли — в Аргентине. Свой личный и врачебный опыт доктор Букай превращает в книги, призванные помочь и терапевтам, и пациентам. Их без малого 20, а расходятся они миллионными тиражами в 60 странах мира — и не удивительно, потому что доктор Букай пишет очень просто и остроумно, любит притчи и сказки и часто приводит себя в качестве примера, создавая спокойную и доверительную атмосферу. Мы публикуем несколько интересных фрагментов его лекций и встреч с читателями.

Я не писатель, я психотерапевт, даже если написал 20 книг. Мои книги скорее научные, чем художественные. Всего их продано несколько миллионов. Думаю, это потому, что все больше и больше людей хотят прочитать что-то о себе самих.

Проблемы, с которыми сталкиваются люди в России, Аргентине, Германии или Корее, одни и те же. Человеческие драмы имеют один и тот же смысл на всех языках и во всех культурах. Разница есть в деталях, да, но наши беды схожи: одиночество, непонимание, сложности в реализации себя как личности, — и желания наши схожи: мы хотим счастья, достойного качества жизни, верного спутника и еще посмотреть, как выросли наши дети.

Я пишу про любовь и свободу, про свадьбы и дружбы и про то, какие мы все нервные, но всегда при этом — о своем личном опыте. Сомнения мучили меня, депрессия была — у меня, от чувства одиночества страдал — я. И, говоря об этом, я делюсь решениями, которые когда-то помогли мне самому и только потом помогли тем, кто обратился ко мне за помощью.

Некоторым пациентам я не смог помочь именно потому, что их проблемы были мне слишком близки, слишком похожи на мои, а решения я еще не нашел. Я приведу пример. У меня есть дочь. Однажды ко мне на прием пришла женщина, дочери которой поставили тяжелый диагноз — опухоль головного мозга со скоротечным и неутешительным прогнозом. Ее дочь звали Клаудиа, как и мою. Ей было 8 лет, как и моей тогда. Моя пациентка рассказывала свою историю и плакала, и я плакал вместе с ней. Я был бессилен, ведь ей не нужен был второй плакальщик, но больше мне нечего было предложить. И я помог ей найти другого специалиста.

Хоть я и пишу для себя и о себе, для читателя я работаю над формой изложения. Я стараюсь писать так, чтобы меня понимала моя мама. Она не закончила даже и средней школы, но очень любит читать, она научилась читать, читая. Когда я только начинал, мама попросила меня дать ей прочитать мою книгу, и, конечно, потом мне было интересно, понравилось ей или нет. Она сказала: «Сынок, это просто прекрасно! Но я ничего не поняла». Тогда я научился писать так, чтобы моя мама все понимала, и теперь мои книги может понять каждый. Я не буду против, если многие скажут: «Я не согласен!» или: «Я считаю иначе!», но пусть не будет ни одного, кто сказал бы: «Я не понял».

Когда я учился медицине и решил стать психотерапевтом (было это лет 40 назад), в Аргентине для этого существовал единственный способ — стать психоаналитиком. Я представлял себе это так: пациент лежит на кушетке и говорит, я сижу у него в изголовье, чтоб он меня не видел, и записываю все, что он говорит, иногда бормоча «ага» или «угу», или даже: «А как это связано с вашей матерью?».

Именно так я и делал вначале, и мне было очень скучно. Чтобы не уснуть, я писал не только то, что говорит мой пациент, но и то, что я хотел бы сказать ему сам, если бы я мог говорить. Однажды я отдал эти записки моей пациентке. И сделал так еще несколько раз.

Через два года пациенты вернули мне эти записки и сказали: «Хорхе, это надо опубликовать». Все, что мне потребовалось, — поправить их так, чтобы появился один, общий адресат. Так получились «Письма Клаудии». Их не брали ни издательства, ни магазины, надо мной все смеялись, и я издал их сам, за свой счет, тиражом в 500 экземпляров.

Людям стоит рассказывать друг другу истории и слушать друг друга. Каждый человек, которого вы встречаете, преподносит вам бесценный урок, а вы даже и не знали, что этот урок вам нужен. Каждого человека стоит воспринимать как Учителя. Суфии считают, что учиться — это как пришивать новое к старому. В таком шитье ученик покорно следует за своим учителем, как нитка за иголкой, но все понимают, что главная в шитье — нитка, шьет-то на самом деле — она.

Я считаю, что в жизни у человека есть не только права, но и три обязанности. Именно три. Возможно, вы считаете иначе, но я точно знаю про три.

1. Каждый обязан меняться к лучшему и стать лучшим человеком из тех людей, которыми он может быть. Для выполнения этой обязанности нужно расти, а это возможно только учась. Если я хочу чему-то научиться и у меня есть не только любопытство, но и покорность, то учителем для меня может стать любой.
2. Каждый обязан быть счастливым.
3. Каждый обязан — и я, и вы тоже! — помочь хотя бы одному человеку исполнить эти обязанности. А вот дальше, когда эти три обязанности будут выполнены, можете делать что угодно!

Я позиционирую себя как помощника, но на самом деле каждый может помочь себе только сам. Я помогаю людям помогать себе жить немножко лучше, если так можно выразиться. Я никого не спасаю, я отлично понимаю, что мир обходился без меня тысячи лет и мало изменится с моей смертью. И важно помнить, что книги не заменяют терапевта. Книга действительно может помочь, это правда, но ни одна — а есть много книг лучше моих! — не заменяет терапии. Но мне бывает очень приятно слышать, что от моих книг чья-то жизнь стала счастливее.

Говорить о счастье сложно, потому что мы исходим из неверного понимания счастья. Мы думаем, что быть счастливым — это радоваться, а всегда быть счастливым — это радоваться всегда и всему. Но это невозможно.

Для меня счастье — не радость, а душевный покой и равновесие внутреннего мира. Это не место и даже не путь. Счастье — это способ преодоления пути, когда ты идешь, не торопясь, но и не стараешься идти медленно, никого не толкаешь и не позволяешь толкать себя, без перевеса в рюкзаке и не подавляя свои чувства. Когда идешь с уверенностью, что этот путь — твой. Такое движение обязательно приведет тебя туда, где тебе следует быть. Это и есть счастье.