Кризисная поддержка в Беларуси: психологи-волонтеры в зоне конфликта

Гонта Анастасия, психолог, гештальт-терапевт

Я считаю пострадавшими всех граждан страны, даже тех, кто не участвует в массовых выступлениях, потому что вместе с задержанными страдают их семьи и близкое окружение. Крупные общественные изменения — это острая ситуация высокой интенсивности. Кто-то находится на стадии отрицания, кто-то — гнева (если вспомнить стадии переживания горя и стресса по классификации Кюблер-Росс). Другие, напротив, переживают воодушевление и подъем. Ко мне обращаются те, кто чувствует сильную тревогу, страх или вину, кому невыносима ситуация неопределенности.

Еще одна частая причина — конфликты в семьях из-за разных политических взглядов либо степени включенности в протестные мероприятия.

Случай из практики. Маша и Сергей были до недавнего времени дружной парой. Оба с воодушевлением включились в общественные события. Но затем Сергей решил, что ему будет достаточно участвовать только финансово. Маша приняла его решение с грустью. А вскоре их сын вернулся из школы испуганным и в разорванной куртке.

Выяснилось, что друзья в школьном дворе играли в «задержание»: схватили его, как будто в шутку, и повалили на асфальт. Он стал вырываться и кричать, тогда его обозвали трусом и убежали. Маша решила рассказать об этом в соцсетях. Сергей же запретил это делать: сказал, что с него хватит и он намерен увезти семью в другую страну.

Маша упрекала мужа в том, что он трусит и показывает плохой пример ребенку. Супруг упрекал жену в недальновидности и неверном понимании ситуации, а также в борьбе с ветряными мельницами. У них начались ссоры, возникли мысли о разводе.

Эта история стала яркой иллюстрацией того, как многие из нас переживают ситуацию неопределенности и социальных изменений в стране. Как много противоречивых чувств скопилось внутри: страх, злость, надежда, воодушевление, отчаяние. Вы можете даже не осознавать, насколько глубоко переживаете, пока ситуация, подобная школьному инциденту, не прорвет плотину этих чувств. И тогда они могут вылиться на партнера.

Когда тревога и напряжение сгущаются вокруг нас, а события так быстро меняются, мы просто не успеваем проживать их эмоционально. А когда сильные чувства трудно или невозможно выразить тем, кому они адресованы, то мы направляем их на тех, кто рядом с нами, кому мы доверяем, — самым близким людям.

Иными словами, если в публичном пространстве выразить свою злость, ужас, обиду не удается, мы размещаем их в семье. Важно для начала это осознавать и постараться понимать, на каком общем психологическом фоне происходит ваш разговор с партнером. Не все, что он говорит, относится к вам напрямую. Если попытаться увидеть за его реакцией страх и боль, то можно понять, что из сказанного относится к ситуации, а что непосредственно к вам.

«Нам необходима поддержка, а не осуждение»

Максим Пылёв, психолог, гештальт-терапевт, программный руководитель реабилитационного центра «Феникс»

«Самые частые запросы, с которыми я встречаюсь, — страх, что повторится ситуация насилия, которую человек пережил, ужас от издевательств над другими, непонимание, как жить в стране, где не чувствуешь себя в безопасности. У многих развивается тенденция к параноидальным мыслям и действиям: ощущение «маньяка за углом», желание возмездия. Но непонятно, как его осуществить.

Случай из практики. Первой ко мне обратилась девушка Катя, которая по нелепой случайности попала в этот водоворот событий. Катя — молодая мама, ей 23 года, у нее есть муж и сын 3 лет. Возвращаясь с прогулки, она увидела столпотворение людей, решила не испытывать судьбу и обойти из по дворам. Там были сотрудники правоохранительных органов, которые ее задержали. По ее словам, достаточно жестко.

Первичный шок Катя получила от того, что она не понимала, кто эти люди и куда ее везут. Затем она сутки провела в камере одна, без еды и воды, из-за того, что отказалась подписывать документы, где, по ее словам, были ложные сведения о ее задержании.

Когда же она вернулась домой, муж обрушил на нее свой гнев, обвинив в том, что она сама виновата, потому что ходит непонятно где. Отец Кати, бывший военный, также достаточно агрессивно осуждал дочь за то, что она оказалась жертвой данной ситуации. Все это время Катя чувствовала сильную тревогу за маленького сына, который очень привязан к ней и сложно переживал расставание.

Результат такой множественной травмы — страх выходить на улицу, страх потерять ребенка, горечь и разочарование из-за отсутствия поддержки в семье. Мне было важно поддержать Катерину и создать безопасное пространство, где она сможет проявить эмоции и выговориться. А также попробовать во всем этом найти хоть какой-то ресурс.

Катя была очень напугана, но, тем не менее, стойко пережила все ужасы, справилась с очень сложной ситуацией и не подписала документ. Она не получила поддержки у семьи, но смогла обратится за помощью к специалисту. Катерина боится потерять сына, но фактически он рядом и ему ничего не угрожает, потому что она заботливая и хорошая мама.

Ей в какой-то момент удалось проявить эмоции и заплакать. Женщине было очень важно быть услышанной и поддержанной. За три встречи ей удалось восстановить свое эмоциональное состояние, практически без страха выходить на улицу. А кроме того, она смогла сказать мужу, что она понимает его тревогу за ее жизнь, но ей дорога его поддержка, а не осуждения и обвинения. Мы с Катей уже не работаем, но остаемся на связи.

«У тех, кто обращается за помощью, преобладает скорее агрессия»

Денис Баранов, психолог, координатор колл-центра оказания волонтерской помощи пострадавшим

Пострадавших я разделяю на первый и второй круг. В первый входят те, кто оказался в гуще событий. Ко второму кругу отношу их близких, а также тех, кто оказался невольным свидетелем жестокости. Сегодня интернет позволяет нам эмоционально включаться в любые более-менее глобальные процессы, что значительно расширяет круг пострадавших. У тех, кто обращается за помощью, преобладает скорее агрессия. У некоторых уже есть все признаки ПТСР.

Случай из практики. Ко мне обратился мужчина 35 лет после задержания. У него была такая тяжелая травма ноги, что потребовалось хирургическое вмешательство. Мужчина живет один, его ближайшая родственница, сестра, проживает на другом конце города.

Он испытывал сильные приливы злости, чередующейся со страхом. Сестра поддерживает его, часто звонит и предлагает приехать, но он отказывается, поскольку не хочет быть «обузой». Но мысли о том, что ему есть ради кого жить, помогли ему справиться с безнадежностью и ужасом, которые он испытывал в ходе содержания под стражей.

Чем больше клиент делился тем, что с ним произошло, чем легче ему становилось. Возможность рассказать кому-то о том, что он пережил, возвращала его в реальность. А когда снова накатывало чувство безнадежности и страха, ему помогали мысли, что самое худшее уже позади и он справился. Он на свободе, а его близкие переживают и поддерживают его.

«Не инфицируйте детей негативными новостями!»