История читательницы
Вера, 31 год
Моему брату Сережe родители оплатили автошколу, подарили машину, купили однушку. Его карточка была привязана к их счету. Меня в двадцать поддерживали пятью тысячами в месяц «на съем», и то с оговоркой: «Ты красивая, удачно выйдешь замуж».
Я работала как заведенная: офис, подработки, учила английский по ночам. Хобби не осталось, личная жизнь превратилась в пункт «когда-нибудь», либидо — в выключенную лампочку.
К тридцати Сережа так и не женился, и родители переключили прожектор на меня: «Когда внуки? Ты же женщина»
Я придумала историю. Сказала, что год назад забеременела, парень звал замуж, но я сделала аборт: не хотела рожать в съемной комнате, а потом мы расстались, и теперь я боюсь повторения. В трубке повисла тишина. «Доченька, прости, — шепнула мама, — мы давили на тебя».
Правда в том, что у меня давно приличная зарплата, своя машина и ипотека в строящемся доме. Но вот это «прости» стоило всей моей маленькой лжи. Иногда я позволяла себе колкость: «Уже бы нянчили внука, если бы в меня вкладывали так же, как в Сережу».
Понимаю, что это жестко. Но я долго была удобной. Теперь учусь быть честной — в том числе о том, что мне было больно.
Чувствуете ли вы любовь родителей?
- 1/8
Вам комфортно говорить с родителями обо всем, что вас волнует?
Да, ведь они всегда поймут и поддержат меня
Я понимаю, что некоторые темы лучше с ними не обсуждать, если я хочу поберечь свои нервы
Нет, я сто раз подумаю, прежде чем заведу с ними разговор о чем-то, что меня тревожит
Мнение эксперта
Психолог, эксперт по семейным отношениям, специалист в области когнитивно-поведенческой психотерапии и гештальт-терапии
Личный сайтСитуация, в которой оказалась Вера, — это пример глубокой работы с последствиями родительской дисфункции, гендерной несправедливости и трудного пути к сепарации, то есть отделению от родительского формата жизни. Рассмотрим ситуацию более детально и с профессиональной точки зрения.
Что не так в семейной системе родителей Веры
В их семейной системе можно увидеть четкое распределение ролей.
«Золотой мальчик» (Сережа). Его роль — это продолжение рода, он носитель фамилии, гарант обеспечения родителей в старости. И инвестиции в него: квартира, машина, привязанная карта — это вложения в их семейный «актив». Поддержка ему оказывается безусловно, и это часто может приводить к пассивности, инфантильности и отсутствию мотивации к построению своей жизни.
«Удобная девочка» (Вера). Ее роль — это обслуживание эмоциональных и социальных потребностей семьи. С детства ей давали установку, что ее основная ценность в удачном замужестве и рождении детей, а не в личных достижениях или карьере. Ее потребности игнорировались, а поддержка — «пять тысяч на съем» — выдавалась с условием и упреком. Это такая классическая модель условного принятия: «мы тебя поддерживаем, если ты идешь по одобренному пути».
Вера провела титаническую работу, достигнув финансовой независимости и приобретя свое жилье
Но этот путь она прошла не из-за здоровой мотивации к развитию, а в сопротивлении обстоятельствам. Главная цена этого выживания — это профессиональное и эмоциональное выгорание: «работала как заведенная», «учила английский по ночам», а личная жизнь превратилась в пункт «когда-нибудь».
Вера отстранилась от своего тела и потребностей. «Либидо — в выключенную лампочку» — это подавление жизненной энергии, которая была направлена только на ее безопасность и статус. Все это формирует такой специфический профиль личности с перфекционизмом, трудоголизмом, сложностями с делегированием и получением помощи, а также страхом зависимости.
Зачем героиня наврала родителям
А вот вымышленная история об аборте — это не манипуляция в чистом виде. Это действия, которые можно расценить как бессознательную попытку выразить и зафиксировать свою боль, о которой никогда не говорили.
Далее словами о съемной комнате Вера просто отзеркалила родителям их же установку: «устраивай свою жизнь сама», показав, к чему она может привести. Она говорила с ними только на языке, который они могли понять, — это язык потери их потенциального внука. И этот поступок пробил непонимание. Когда мама сказала «прости», она в первый раз признала ее боль и несправедливость.
Это момент, когда Вера из «функции» стала в глазах родителей человеком со своей болью
Колкости Веры в адрес родителей: «Уже бы нянчили внука…» — это понятный этап сепарации. После подавления гнева ее энергия просто вырвалась наружу. И это не жестко, это признак того, что она больше не хочет быть удобной и начинает отстаивать свои границы, пусть и в такой резкой форме.
Что делать дальше
Изменить фокус с прошлого на настоящее. Перевести свой внутренний диалог с темы: «почему со мной так несправедливо поступили» на тему «как мне теперь жить с этим опытом, становясь хозяйкой своей жизни». Так как гонка за прошлой несправедливостью очень сильно отнимает ресурс.
Учиться отстаивать границы не колкостями, которые все равно привязаны к родителям, а спокойными, твердыми фразами, например: «Это моя личная жизнь, я не буду это обсуждать», и не нужно объяснять почему.
Восстановить связь с собой, выйти из своего режима «выживания» и начать вкладывать энергию не в доказательство своей состоятельности, а в свое благополучие. Восстановить либидо, найти хобби и пробовать выстраивать отношения не из страха зависимости, а из желания близости с другим человеком.
Обрести внутреннюю твердую самоценность, которая не будет опираться на родительское одобрение или их упреки. Успехи Веры, ее машина и квартира должны стать для нее гордостью за себя, а не аргументом для родителей в споре о несправедливости.
История Веры — это история посттравматического роста. Ее ложь была эффективным способом, чтобы быть услышанной. Теперь нужно перейти от борьбы за признание в прошлом к своему будущему, где ее ценность определяется ею самой.
