История читательницы
Виолетта, 20 лет
У моей сестры были тяжелые отношения с нашим отцом. Он… был не тем, кем должен быть отец. Он домогался ее и получил свое. Когда она решилась рассказать — мама и я поверили. Но потом… мама передумала. Сказала, что «это невозможно», что «она преувеличивает».
А я… осталась в семье. Я все еще общаюсь с отцом. Не потому что прощаю, а потому что боюсь быть одна. И теперь я не знаю — я сестра или предатель? Где граница между своей жизнью и чужой болью?
Какая вы сестра?
- 1/8
- Какие воспоминания вы храните об отношениях ваших родителей?
Комментарий психолога
Психолог, эксперт по семейным отношениям, специалист в области когнитивно-поведенческой психотерапии и гештальт-терапии
Личный сайтСитуация, в которой оказывается человек, вынужденный поддерживать отношения с семьей, несмотря на то, что знает о насилии, которое было совершено одним из ее членов, — одна из самых сложных в психологическом и, конечно, этическом плане. Здесь сталкиваются несколько очень значительных факторов, таких как привязанность к семье, страх одиночества, чувство вины перед жертвой и внутренний конфликт между своей безопасностью и своими моральными принципами.
Почему человек остается в контакте с насильником
Страх остаться без поддержки. Семья, даже деструктивная, очень часто воспринимается как последняя опора стабильности в жизни. А разрыв с ней — это потеря привычной системы отношений.
Страх осуждения со стороны других родственников и страх перед неизвестностью: «Кто мне поможет, если будет трудно?»
Внутренний конфликт: как совместить образ отца, который, возможно, когда-то был хорошим, заботливым, с осознанием того, что он сделал что-то ужасное? Психика находится в сопротивлении, и человек может бессознательно преуменьшать уровень этого ужасного, чтобы сохранить внутренний баланс. Во всем этом проявляется сильное чувство вины и вопрос: «Я предатель?».
Тот, кто знает о насилии, но продолжает общаться с абьюзером, часто испытывает сильную вину перед жертвой
Но здесь важно понимать, что поддержка не всегда требует разрыва с остальными. Иногда человек просто не готов к открытому конфликту, и это не делает его соучастником. Когда стоит вопрос выживания, это не предательство. Если жертва смогла уйти, а другой член семьи остался, то это не значит, что он выбрал сторону насильника. В такой ситуации он просто ищет способ, как выжить в этой системе.
Но здесь есть риск. Чем дольше человек сохраняет контакт с абьюзером, тем сильнее его психика привыкает к проявлениям насилия. Со временем он может начать просто оправдывать то, что происходит: «А может, сестра действительно преувеличила?» И, конечно, это может привести к еще большему отдалению от жертвы.
Где граница между своей жизнью и чужой травмой
И ответ зависит от нескольких факторов.
Отношения с сестрой. Если есть глубокая связь, игнорировать ее боль будет просто невозможно.
Возможность поддерживать сестру, не разрывая контакт с семьей. Например, через какие-то личные встречи, без участия родителей.
Готовность работать со своей виной. Или выбрать неэффективный путь, через подавление этих чувств, чтобы не сталкиваться с неприятными переживаниями.
Важно найти границу, где молчание начинает вредить своей психике. Если каждый разговор с отцом вызывает отвращение, а мать отрицает очевидное, значит, система уже разрушает того, кто в ней остался.
Что можно сделать
Признать, что ситуация не имеет какого-то правильного решения. Любой выбор все равно будет болезненным. И бездействие — это тоже выбор.
Определить даже какой-то минимальный уровень поддержки для жертвы. Если нет сил на открытый конфликт, можно дать понять, например таким образом: «Я верю тебе. Я просто пока не знаю, как тебе помочь».
Искать опору вне своей семьи. Это личная терапия, группы поддержки, друзья — для того чтобы снижать зависимость от этой токсичной системы.
Готовиться к возможному разрыву. Если взаимодействие с абьюзером становится просто невыносимым, важно заранее продумать план: где жить, на какие средства, кто сможет помочь, поддержать и так далее.
Эта ситуация не про предательство, а про выживание. Человек, который остается в такой деструктивной семье, не становится соучастником, но берет на себя тяжелый груз постоянных внутренних переживаний. И здесь еще один вопрос, который важно задать себе: какой ценой я сохраняю эти отношения? И готов ли я платить такую цену дальше?
