Зачем мы мечтаем о переменах, больших и малых

Уволиться из офиса, чтобы стать преподавателем йоги; открыть ретрит или экологическую ферму в деревне; купить дом на колесах и на один сезон укатить куда-нибудь, чтобы посмотреть, как живется в далеких краях... Кто хотя бы иногда не мечтает совершить крутой поворот, за которым нас ждет свобода, удовлетворение, ощущение полета… А почему бы и нет, в конце концов?

Разве это что-то нереальное? Большинство россиян (69%) верят, что могут собственными усилиями изменить свою жизнь к лучшему. Но почему-то чаще всего мы ничего не предпринимаем, а просто ждем перемен, которые произойдут сами собой. Экономический кризис мог бы стать поводом выбрать иной образ жизни, однако на деле к этому готовы далеко не все.

Кто мы, мечтатели или проекты в развитии?

Желание перемен — всего лишь слова? Какой смысл в фантазиях, если за ними не следуют действия? Вот именно в этом и смысл: в распространенных, если не сказать всеобщих, фантазиях.

«Мы, люди, по своей природе — существа в развитии, которые вечно строят планы, — замечает философ Мишель Лакруа. — Ведь мы никогда не бываем полностью равны себе». Наше желание постоянно устремляется к новым объектам.

Жан-Поль Сартр говорил, что человека определяет не то, что он есть, а то, чем он не является. А Мишель Лакруа утверждает, что «стремиться к новому — характерное свойство нашего времени», хотя это стремление не всегда толкает к тому, чтобы решительно порвать с прошлым.

Онтологическое желание перемен принимает разные формы в зависимости от эпохи. После студенческой революции 1968 года во Франции «мы пропитаны этим убеждением, которое несет с собой культура личностного развития: нужно изменить себя, чтобы изменить мир».

Сегодня на вершине пирамиды человеческих потребностей находится не обладание автомобилем Ferrari, а владение садом

Нынешний кризис добавляет остроты этой задаче: для многих изменение — уже не утопия, оно становится необходимостью. Безработица, выгорание, трудности с ведением бизнеса толкают нас к освоению новых профессий или к эмиграции.

А экологические угрозы дают понять каждому: «Ты должен изменить свою жизнь». Или, точнее, «поступать так, чтобы последствия твоих действий были совместимы с продолжением жизни на Земле», — настаивает немецкий философ Петер Слотердайк.

«Большинство проектов изменений сегодня направлены на спасение мира», — соглашается Мишель Лакруа. Возвращение к земле, альтернативная медицина, солидарность ради общих целей...

«Перемены тоже меняются, — считает он. — Раньше нами руководили индивидуалистические ценности — стремление к личностному росту, к совершенству, — а сегодня мы больше откликаемся на ценности альтруизма: мы хотим, чтобы наше поведение и наш выбор делали мир лучше».

Похоже, что сегодня на вершине пирамиды человеческих потребностей находится не обладание автомобилем Ferrari или часами Rolex, а владение садом!

Зов иной жизни

Желание перемен охватывает нас еще прежде, чем оно воплотится в какой-то конкретный проект. Перемены, пишет английский психотерапевт Винсент Диэри, заявляют о себе как «весть иного мира». Она может начаться с «далекого шума, звука за пределами нашего привычного мирка».

Кризис среднего возраста усиливает этот эффект. Карл Густав Юнг говорил, что мы проводим половину жизни, карабкаясь по приставной лестнице, а другую половину — осознавая, что мы приставили ее не к той стене.

Иногда все дело в накопившемся ощущении, что жить так, как я живу, непереносимо, размышляет психотерапевт Марина Хазанова. Охваченные гневом, мы можем принимать импульсивные радикальные решения, образно говоря, хлопаем дверью, резко порываем с прошлым.

«В таком случае не мы руководим этим переменами, а, наоборот, они нас несут», — подчеркивает психотерапевт. Другой вариант — когда мы принимаем себя и свою жизнь, но вместе с тем возникает ощущение, что какая-то ее часть уже не так нам интересна, перестала приносить удовлетворение и удовольствие.

«Мы не тратим свои ресурсы на импульсивные защитные реакции, у нас есть возможность вслушаться в себя, понять и почувствовать, чего мы хотим, — говорит Марина Хазанова. — И тогда мы готовы к осмысленным и не столь болезненным для нас переменам».

Как поступить? Куда пойти? Это начало странствия, которое, возможно, станет одиссеей нашей жизни. Туман перед островом, к которому мы плывем.

Цена изменений

Но мы можем не захотеть прислушиваться к метаморфозе, которая свершается в нас. Ведь изменение пугает. Что бы ни говорили данные опросов, мало кто хочет перевернуть свою жизнь вверх дном.

Мы — существа привычки, привязанные к тем тропинкам, которые протоптали и которые нас определяют, даже если предпочитаем воображать себя искателями приключений. Перемена трудоемка и опасна. Оставить работу, спутника жизни, место, где мы пустили корни, даже ради рая, — разве можно вообразить, чтобы это можно было сделать легко и без сожалений?

Поэтому, когда впереди маячит крутой поворот, возникает мощное и ожесточенное сопротивление. Что заставляет нас медлить?

«Нам придется решить для себя вопрос, не слишком ли высока цена, которую надо заплатить за изменения, — отмечает Марина Хазанова. — От чего нам придется отказаться ради них? Что, если перемены потребуют от нас слишком много усилий? А может, мы не ощущаем в себе достаточно ресурсов, уверенности, не чувствуем себя достойными оказаться в этой новой ситуации?»

Желания и реальность

Если мы слишком зацикливаемся на возможных рисках и будущих утратах, стоит проверить себя, обратившись к тому, что нас манит. Вот мы после перемены, на новом месте, в новых обстоятельствах. Стали ли мы счастливее? Возможно, если мы попробуем визуализировать эту новую жизнь, нас охватит жгучее желание «собирать чемоданы».

Самый главный вопрос, считает Мишель Лакруа, — «Хочу ли я этого?», а не «Способен ли я на это?». Марина Хазанова добавляет к этому еще один вопрос: «Правильно ли это?» — и поясняет: «Речь не идет о правильности с точки зрения общепринятых представлений, а о нашем внутреннем чувстве, что правильно, честно, справедливо. Именно для меня, а не для всех. Иначе говоря, это означает, что, изменив свою жизнь, я буду готов отвечать за последствия своего решения».

Когда мы проясним свое желание, это позволит нам заметить, что к его осуществлению ведут определенные ступени, и будущее станет менее пугающим. Цели и задачи представляются более реальными — возможно, речь идет не столько о том, чтобы уехать или остаться, сколько о том, как стать теми, кто мы есть, здесь или там. И как же?

Возможно, здесь и сейчас я могу что-то сделать для того, чтобы мои дети, мой партнер, мои коллеги жили лучше

«Подобно многим, я был одержим идеей самореализации, — признается Мишель Лакруа. — Но я пересмотрел свои взгляды. Потому что если у нас нет страсти, то потенциал остается довольно туманным. Если я его не распознаю, если я не считаю, что у меня он велик, то что мне остается, кроме депрессии?»

Отсюда новая идея: «Уйти от мысли об изменении как о бегстве или сублимации». Возможно, здесь и сейчас я могу что-то сделать для того, чтобы мои дети, мой партнер, мои коллеги жили лучше? Как добавить в их жизнь, и в мою тоже, мечты, надежды, движение вместо инерции?

Есть совокупность мелких изменений — больше разговаривать друг с другом, быть более внимательными, — которые не очень заметны, но обладают способностью менять нашу жизнь сильнее, чем переезд в далекие края. Философ подводит итог: «Говорят, что дьявол в деталях. Но там же можно найти ангелов».