Тело и разум: диалог глухих?

«Я разговариваю со своим телом, сам не зная об этом. Поэтому я всегда говорю больше, чем знаю о нем», – утверждал психоаналитик Жак Лакан. Ведущие психоаналитики всегда рассматривали психику и тело как единство, поскольку они неразрывно связаны посредством языка.

С момента зачатия мы развиваемся в языковой среде, слова нас поддерживают или ранят – и тело несет «отметины» нашей личной истории.

«Весь человеческий опыт, и ресурсный, и травматический, записывается и на телесном уровне, – поясняет психотерапевт Варвара Сидорова. – Допустим, в детстве ребенка в пятку укусила оса. Слово «оса» даже много лет спустя может отдаваться болью в пятке».

Мысль о единстве тела и духа, конечно, не нова. Задолго до того, как психотерапевты стали проявлять внимание к телесным симптомам, древние медицинские практики уже искали соответствия между внутренними органами, темпераментом и эмоциями.

Они считали, например, печень очагом гнева, а матку – истерии. Мы можем сколько угодно спорить, формирует ли наша телесная оболочка психологическую индивидуальность или наоборот – в данном случае это неважно. Их тесная связь всегда была очевидной, хотя и породила некоторые весьма экстравагантные теории.

История заблуждений

Мыслители Античности с большим почтением относились к физиогномике – учению о том, что тип личности можно определить, исходя из анализа черт лица. Ей отдал дань даже создатель эволюционной теории Чарльз Дарвин, полагавший, что «индивидуум сокращает преимущественно только определенные мускулы лица, следуя своим личным склонностям. Эти мускулы могут быть сильнее развиты, и поэтому линии и морщины лица, образуемые их обычным сокращением, могут сделаться более глубокими и видными».

В XIX веке пышным цветом расцвела френология, выводившая личные качества из особенностей строения черепа. А в наши дни популярностью пользуются, например, идеи Джейн Шихан. Специалист по рефлексологии стопы, она утверждает, что может многое узнать о своих пациентах по форме пальцев ног.

По ее мнению, «греческая стопа» (второй палец длиннее большого) говорит о лидерских задатках, а очень короткий мизинец указывает на инфантильный и игривый характер.

Можно вспомнить и Луизу Хей, автора множества книг и создательницу детальных таблиц, где большинству физических недугов заботливо подобрана причина психологически-эмоционального свойства. Все эти теории занятны, но не слишком научны.

Личный смысл

Думать, что тело можно прочесть, как дорожную карту, «значки» на которой (широкий нос или боль в колене) имеют один и тот же смысл у разных людей, – значит «поддерживать иллюзию того, что мы заложники биологии, – считает антрополог Давид Ле Бретон. – Эта иллюзия бывает даже приятной, поскольку позволяет нам не смотреть в лицо собственной свободе и ответственности».

Да, тело разговаривает с нами, но язык его не так прост. Симптомы каждого уникальны и возникают из сочетания множества причин. И чтобы понять их, требуется куда более внимательный и глубокий взгляд.

«Человек может нуждаться даже в своей боли или в лишнем весе, – уверен Давид Ле Бретон. – Причем сам он может искренне верить, что хочет изменить ситуацию. Но поменять свои отношения с миром – трудная задача, решению которой противятся наши симптомы».

«Обычно мы слышим голос тела только во время болезни, когда оно уже кричит, – констатирует Варвара Сидорова, отмечая, что прислушиваться к сигналам не значит немедленно действовать в соответствии с ними. – Слепо подчинятся всем «командам» нашего тела тоже неверно. Это низводит нас до уровня животных, не оставляя иного выбора, кроме как следовать инстинктам».

Гипертрофия разума?

Философ Бернар Андрие отмечает, что Западу всегда было свойственно отдавать предпочтение разуму. «Каждая победа науки над очередным «мракобесием» вроде хиромантии или френологии только закрепляла это положение вещей, – размышляет он. – Но, возможно, в этом отвержении тела мы зашли слишком далеко». Сегодня маятник качнулся в обратную сторону, и мы ищем спасения в восточной философии, медитации, йоге. «Без сомнения, они могут служить лекарством от гипертрофии разума, которой страдают люди Запада; из-за нее они хотят все контролировать и считают, что все проблемы могут быть решены интеллектуальным усилием», – продолжает Бернар Андрие. Так ли это?

Не вполне, полагает Варвара Сидорова: «Я согласна с тем, что Запад отдает предпочтение разуму, но не считаю, что Восток предлагает от разума отключиться. Каждая культура создает свои принципы работы сознания – а в это понятие для меня входят и рацио, и интуиция, и телес­ная осознанность. Да, в восточной культуре роль тела в работе сознания намного выше, но там нет речи об отрицании разума».

Причиной «гипертрофии разума» в нашей культуре Варвара Сидорова считает христианство, в котором греховное тело надлежит подавлять. «Две тысячи лет назад это было очень полезное послание, – замечает психотерапевт. – Кстати, и в советское время у нас культивировалось, как ни странно это звучит, вполне христианское отношение к телу – его потребности просто игнорировали. Но сейчас необходимо восстанавливать баланс».