Катрин Денев:

Экранный образ Денев — из тех источников, что питают наше коллективное воображение. Волна густых светлых волос, невозмутимо прекрасное лицо, низкий голос, которым она произносит фразы, где слова торопятся и теснят друг друга… С юности, с 17 лет окунувшись в загадочные и мрачные, фантасмагорические и фееричные киномиры крупнейших режиссеров эпохи (Бунюэля, Полански, Трюффо, Деми), для нас она сразу же сделалась воплощением самой непостижимой части человеческой натуры. Всегда двойственной, притягательной и отстраненной одновременно, обжигающей и леденящей, очевидной и неуловимой… Именно поэтому мы, в Psychologies, на протяжении уже многих лет приглашали ее в редакцию, на наш «Диван». А она все эти годы отказывалась — во имя своей неизменной таинственности. Неужели она ее внезапно утратила, решилась нарушить «тайну Денев»? Она приходит, чем-то раздраженная, и первым делом отказывается от воды, чая и кофе — чтобы нам стало ясно: она не собирается здесь задерживаться надолго. Нет, совершенно очевидно — она не изменилась. Она старается уйти от любой темы, способной привести к разговору о ней как о женщине, а не только как об актрисе. Заявляет, что встречается с журналистами только ради того, чтобы поддержать в прессе свои фильмы; психология ее не интересует; самоанализом она не занимается. Но как можно на нее за это обижаться? Ее зовут Катрин Денев, и ее обаяние во многом связано с этой ее величайшей скрытностью. Ее лицо неподвижно, ее глаза не отпускают нас ни на миг. Цельная, глубокая, она буквально притягивает к себе любой взгляд. Но вопреки желанию абсолютно владеть собой, в ее броне иногда приоткрывается брешь: боль так и не заживших душевных ран, растерянность перед лицом уходящего времени, радость того, кто живет среди близких… Отстраненная, но волнующая, холодная, но дарящая душевным теплом, — она такова. Она не стремилась к этой встрече, но она действительно здесь.
ДАТЫ
- 22 октября 1943 Родилась в Париже, в актерской семье, третьей из четырех дочерей.
- 1963 Рождение Кристиана, сына режиссера Роже Вадима.
- 1964 Золотая пальмовая ветвь Каннского кинофестиваля за «Шербурские зонтики» Жака Деми.
- 1967 Гибель в автокатастрофе ее сестры Франсуазы.
- 1972 Рождение Кьяры, дочери Марчелло Мастроянни.
- 1981 Премия «Сезар» за лучшую женскую роль в «Последнем поезде метро» Франсуа Трюффо.
- 1993 Премия «Сезар» за лучшую женскую роль в «Индокитае» Режиса Варнье.
- 2011 «Возлюбленные» («Les Bien-aimes») Кристофа Оноре.
- 2012 Астерикс и Обеликс в Британии / Astérix et Obélix: Au service de Sa Majesté

Нам уже давно хотелось повстречаться с той женщиной, которая скрывается за «мифом Денев», — с Катрин Дорлеак...
Я вас предупреждаю, что совершенно не собираюсь говорить о личном! Я здесь только для того, чтобы говорить о фильмах.
Ну хорошо, давайте о кино. Вам случается пересматривать свои старые картины?
На одной презентации я недавно смотрела «Дневную красавицу» (реж. Луис Бунюэль, 1967. — Прим ред.). А так — нет, я не пересматриваю фильмы. У меня не хватает времени смотреть и новые картины, которые выходят в прокат, — так что старые я смотреть не стану!

Вы вообще не любите встречаться с собственным образом?
Дело не в этом, просто я двигаюсь по жизни дальше, вперед, я предпочитаю конкретику. Я действую. Я не из тех, кто будет сидеть и размышлять о том, что уже сделано. Я, кстати, не уверена, что это позволило бы мне продолжать действовать…
Вы говорите, что движетесь вперед, — при этом стремясь к полному контролю и над своей карьерой, и над своим образом...
«Контроль»? Нет, это слово мне не особенно нравится. Ну… Должна же я как-то все контролировать в своей жизни. В жизни — да, но не в кино, там это невозможно. Там все слишком сильно зависит от удачи, случая, встречи.
Один из режиссеров, с которыми вы работали, сравнивал вас с экраном, на который зрители могут спроецировать что угодно — свои фантазии, желания, мечты, — и этим отчасти объяснял секрет вашего таланта.
Да, я — то же самое, что кукла для ребенка. Кукла не должна быть слишком выразительной, чтобы ребенок мог фантазировать, приписывать ей те чувства, какие захочет, заставлять ее рассказывать свои собственные истории… Да, все-таки мой «талант», как вы выражаетесь, во многом как раз именно в этом.
Кажется, в ваших словах звучит доля цинизма…
Вовсе нет. И я думаю, это прежде всего идет от темперамента. Я очень умеренна, склонна скорее недобрать, я не… Вот видите, я даже фразы не заканчиваю; мне все время хочется «дать понять», не проговаривая всего до конца. Это не игра, это моя натура.
Как вы ее объясняете?
Я ее себе никак не объясняю! Мне и так хватает трудностей с тем, что необходимо делать; я не стану еще вдобавок объяснять и анализировать себя и других…
Вы хотите сказать, что не задаетесь никакими вопросами о себе и своей работе?
Я думаю над тем, что я делаю. Временами думаю над тем, что сказать, думаю о своих желаниях, о своих планах — не более того. Спрашивать себя, какое значение имела та или иная роль в моей карьере или моей судьбе — нет, это не для меня. Когда фильм снят, он принадлежит тем, кто его смотрит, кому он понравится или не понравится. Это уже не моя история.
Однако в повседневной жизни вы сталкиваетесь с тем, что именно видят в вас другие люди. Какой образ вам чаще всего приписывают?
Образ, сложенный из воспоминаний, радости, счастья, — образ, связанный главным образом с фильмами Жака Деми. Действительно, я при этом осознаю, что в некотором смысле принадлежала их истории, истории этих людей, зрителей… Конечно, это трогает. Но это чувство проходит. Я не могу жить со всем этим багажом, понимаете? Это слишком тяжело.
Что вы делаете, чтобы не потерять себя среди тех образов, которые на вас проецируют?
Мне это удается именно благодаря тому, что я отказываюсь погружаться в самоанализ. Я хочу быть свободной… по крайней мере, от этого. Я не могу быть всегда в распоряжении всех и вся, это невозможно, человек никогда не может удовлетворить все ожидания других.
«С самого начала я научилась защищать себя, для меня это стало рефлексом»
Когда вы это осознали?
Очень быстро, когда оказалась среди толп, собиравшихся на фестивалях и показах. Я увидела, что все это бурление не отражает никакой реальности, что это просто момент общего возбуждения и ничего больше, и не надо позволять, чтобы это тебя захлестнуло. Столкнувшись с этим в очень юном возрасте, я быстро научилась защищать себя. Это стало для меня естественным рефлексом. К тому же у меня врожденный вкус к тайне.
С детства?
Да, когда живешь в многодетной семье, надо уметь запирать свою дверь на два оборота, чтобы иметь свой собственный мир. Иначе к тебе все время будут вторгаться.
Я видела вас с вашими сестрами на детских фото: четыре девочки, и все очень красивые…
Да, мы были довольно хорошенькими. Отец нами очень гордился.
А мать?
Моя мать была очень красивой. По-настоящему красивой.
И сильной, я полагаю…
О да, чтобы дожить до таких лет (матери Катрин Денев в сентябре исполняется 100 лет. — Прим. ред.) — можно себе представить!
Вы тоже кажетесь очень сильной, свободной…
Это да, я — свободна! И если я приняла решение, то отговорить меня очень, очень трудно… Хотя потом я могу о нем и пожалеть.
Сила часто дается нам пережитыми испытаниями… В 1971 году вы подписали манифест в защиту права на аборт, который сами к тому времени уже пережили.
Да, этот опыт был частью жизни женщин моего поколения. Сегодня люди этого себе не представляют, относятся к этому как к чему-то банальному, но в те времена… Этот поступок и сам по себе пугающий, но когда он еще и запрещен, и все это приходится выносить в сложных условиях, возникает очень сильное чувство вины. А чувство вины ужасно! С ним можно научиться жить, но от него не исцелиться...

Такое чувство могло возникнуть у вас после того, как в 1967 году погибла ваша старшая сестра Франсуаза?
Нет, нет. Не сразу. Но спустя годы мне случалось говорить себе: «А ведь если бы она была жива, может быть, она снялась бы в этом фильме вместо меня…»
Во времена «Девушек из Рошфора» Жака Деми (1967) вы рядом с ней казались робкой, а она такой уверенной…
Настоящей актрисой была она. Она училась театральному искусству, а я нет. Я пошла по ее стопам только потому, что она настояла, чтобы мы снялись вместе. Иначе не думаю, что я удержалась бы на этом пути. Нет, без нее — нет.
Сила, что есть в вас сегодня, это ведь и ее сила?
Да, конечно. Когда в юности переживаешь такое глубокое горе, оно больше никогда тебя не покидает. Никогда. А ведь мы с ней, кроме того что были сестрами, еще и занимались одним ремеслом и очень дружили… Да, я точно ношу ее в себе. Ведь люди живут и со своими мертвыми тоже. Не в такой степени, как с живыми, к счастью, но все же они здесь, с нами.
С вашей сестрой вас соединяла двойная связь — семейного родства и профессии. Так же, как теперь и с вашей дочерью Кьярой Мастроянни?
Действительно, самая сильная связь, которая у меня есть, пронизанная таким же духом товарищества, — это с моей дочерью. Не только потому, что она выбрала эту профессию. Это еще и вопрос характера. Мы с ней очень близки.
А с внуками?
Я очень сильно связана со своими родными. Когда я с ними, я не говорю о кино, я — в сугубо личном пространстве. Да и вообще я очень мало говорю о своей работе.
А это действительно возможно?
Ну конечно! У меня две сестры, мы с ними говорим обо всем — о жизни, о… Единственный человек, с которым я немного говорю о своей работе, это одна подруга-психоаналитик — она воспринимает то, что я ей рассказываю, не как остальные; мы с ней ведем разговор в другом плане. Но она одна такая. Это молчание позволяет мне легче выходить из моих фильмов — а они забирают очень много места в моей жизни.
Как вы распоряжаетесь временем в перерывах между двумя фильмами?
Это зависит от обстоятельств. Дни, когда не слишком много назначенных встреч, когда я могу сходить в кино, увидеться с подругой — то, что я называю нормальными днями, — это меня вполне устраивает. Но чаще всего, к сожалению, бывают «полунормальные» дни: когда надо сделать множество дел, увидеться с множеством людей… А я и ничего не делать тоже люблю.
И это вас не пугает? Вы ведь только что настаивали: «действовать», «двигаться вперед»?
Нет, но мне это трудно. Мои близкие посмеиваются надо мной, когда я говорю, что люблю ничего не делать, — меня держат за гиперактивную. Скажем так, мне легче ничего не делать, когда я не дома, а где-нибудь у друзей, в самолете, за границей… Там — да, я умею ничего не делать и получать от этого удовольствие.
Вы рассказывали, что еще любите ухаживать за садом...
Да, это для меня важно. Не только возиться в земле; я люблю быть на природе, это приносит мне покой. И помогает заново увидеть вещи в верном масштабе… Мир растений, мир минералов, цветы, растения — мне все в природе нравится, а больше всего — деревья… Почему? Не знаю, но меня это впечатляет.
Однажды актер Жерар Депардье отозвался о вас так: «Денев — это мужчина, которым я бы хотел быть…»
Да, а я ему ответила: «Депардье — это женщина, которой мне бы понравилось быть». Он — женственный мужчина, а я — мужественная женщина.
От кого, как вы думаете, вам досталась эта мужественность?
Мой отец был довольно женственным… Нет, я не знаю, откуда это у меня. Я только знаю, что благодаря этой черте характера я могу дружить и с мужчинами, и с женщинами.
«Стареть неприятно! но важно сохранять голову на плечах»
Актером, который работает на площадке, руководит режиссер. Трудно себе представить, как это кто бы то ни было может вами руководить.
Однако же мне нравится, когда мною руководят. Есть актеры, склонные слишком сильно вкладываться в игру, и их надо сдерживать. Я из тех, кто скорее склонен вкладываться поменьше, так что надо, чтобы мною руководили люди, которым я доверяю и которые поведут меня дальше.
Вы согласитесь с героиней одного из ваших последних фильмов, которая отвечает журналистам: «Они меня еще спрашивают, неприятно ли мне стареть! Разумеется, мне неприятно стареть!..»
Ну конечно, стареть неприятно! Мужчины меньше об этом говорят, потому что старение у них не так заметно и внешность для них не так важна. Но все же и они от этого страдают, несомненно. Все от этого страдают!
Да, но вы — другое дело: для режиссеров, в том числе и молодых, вы по-прежнему желанны…
Да, да, действительно; мне очень везет, и я это сознаю. Но я для них желанна в ролях определенного типа, которые соответствуют моему сегодняшнему возрасту, и… все равно никому не нравится стареть. Кроме детей. Они торопятся вырасти, чтобы наконец можно было делать то, делать это. Это нормально — чего вы хотите? Это в порядке вещей.
Что вам более всего неприятно в старении?
Дряхлость. Поблекнуть, обветшать, быть не в силах делать то, что мне нравится, и так, как я привыкла. А в такой профессии, как моя, надо принять одновременно то, что ты стареешь, и то, что тебя будут снимать таким образом, чтобы это было приемлемо для всех — для персонажа, для правдивости фильма… и для меня. Можно сколько угодно пытаться привыкнуть к мысли о старении, но бывают дни ничего, а бывают похуже, и таких дней похуже становится все больше… (Долгая пауза.) И потом, стареть — это чувствовать, что все уходит в пустоту: силы кончаются, энергия падает, кости истончаются, мышцы пропадают, кожа высыхает. Это как медленное увядание… Но, в конце концов, важнее всего сохранять голову на плечах! (Она улыбается.)
«Катрин № 1»
Катрин Денев для советского человека была примерно тем же, что «Chanel № 5». Как эти духи были не столько ароматом, данным нам в ощущении, сколько символом заграничного благополучия, так и Денев была не женщиной-актрисой, а эссенцией роскошной женственности, женской силы, управляющей мужскими инстинктами. И больше — инстинктами вообще. Она была вечным объектом желания и воплощала в себе желание. Возвышенное — как в «Шербурских зонтиках», где она сама чистота и преданность без всяких условий. И запретное — как в бунюэлевской «Дневной красавице», где она смело претворяла в жизнь садомазохистские фантазии. Именно Катрин Денев, украсив своим полуобнаженным поясным портретом постер «Дневной красавицы», сделала женскую спину эротическим объектом, более возбуждающим воображение, чем даже женская грудь. Можно сказать, что в сознании советского зрителя она отвечала за бессознательное.
Виктория Белопольская
В фильме Эрика Лартиго «Человек, который хотел оставаться собой» («L'Homme qui voulait vivre ca vie», 2010) есть сцена, где вы произносите фразу: «Я умираю, Поль». Признаюсь, у меня было очень странное ощущение: как будто это произнесла не ваша героиня, а вы сами...
У меня тоже было очень странное ощущение! Это было очень, очень трудно произнести. И вы правы, это сказала я. Потому что такие слова нельзя сыграть; они не могут прийти ниоткуда, только изнутри.
Смерть присутствует в ваших мыслях?
Да. Очень.
Ваша собственная или других людей?
И та и другая.
Как вы приручаете этот страх?
Я его не приручаю, я страдаю, я оплакиваю тех, кто уходит, я пытаюсь жить без них, но каждое такое горе оставляет свою отметину...
В заключение вернемся к началу нашего разговора. Зачем Катрин Дорлеак поменяла фамилию на фамилию матери — Денев?
Просто потому что моя сестра уже была к тому времени актрисой. Иначе я бы оставила свою. «Денев» мне не очень-то нравится: там слишком закрытые звуки, не хватает «О!» и «Ах!». Я предпочитаю свою девичью фамилию, Дорлеак, она более открытая, более округлая. У меня в документах значатся обе фамилии.
А когда вы представляетесь, что вы говорите?
Свою фамилию, разумеется!
То есть Катрин Дорлеак?
Да нет же, Катрин Денев. Я всегда Катрин Денев.
«Виню себя за самоубийство мужа»
«Партнер встречался со мной, а жил с другой»
Ночные пробуждения: о каких заболеваниях они нас предупреждают
Я дружу со своими бывшими
С чего начать разговор: 3 темы для общения с любым собеседником
«Чувства к мужу остывают, а ему все равно»
История мамы ребенка с аутизмом: «Творчество стало моей терапией»
Лев присоединился к пикнику, но люди испугались дикого гостя

Игры разума и бессознательного
-
Мозг: меняем жизнь, меняя мышлениеКак было бы здорово, если бы был пульт, способный перематывать пленку жизни назад. Нажал на кнопку — вернулся в прошлое и поступил иначе, сделал другой выбор. Увы, такого пульта нет. Хорошая новость в том, что он и не понадобится, если мы научимся совершать правильный выбор в моменте. И это вполне реально. Как? Об этом мы рассказали на второй ежегодной конференции Psychologies Day, которая прошла 25 октября 2019 года. В этом досье мы собрали наиболее интересные статьи о возможностях нашего мозга. А через год, в октябре 2020, мы расскажем еще больше интересного! До встречи на Psychologies Day 2020! Все статьи этого досье
спецпроекты
